— По барам?
И не только по барам, вспомнил Мэтт с грустью. Бордель «Леди-дракон» был образцом вульгарности.
— Да, по барам. Но там стояло пианино. И я начал подбирать песни.
— На слух?
— У меня хороший слух. Позже я нашел старые ноты. Наверное, остались еще с пятидесятых.
— Только не говори, что это был Синатра.
— Именно так, милая. Хочешь верь, хочешь нет, но я знал эти песни, потому что бабушка часто ставила Фрэнки во время моих визитов к ней.
— Гениально. Ты очень чувственный мужчина, да?
— Я люблю музыку. — Мэтт склонился к Пэйдж. — Это делает меня чувственным? И я доверяю своим ощущениям, если это то, что ты имеешь в виду. Так вот и научился музыке. Так вот и прошел через армию, а затем закончил, колледж и построил свой бизнес.
— И это помогло тебе пережить развод?
Мэтт отстранился. Не потому, что ее тон вдруг стал более резким, но оттого, что они ни разу не обсуждали эту тему.
— Полагаю, если бы в этом я доверился ощущениям, то никогда бы не женился.
— Что же произошло?
— Я совершил ошибку.
— Как так вышло?
— Брук, моя… — Проклятье! Мэтт ненавидел называть эту женщину своей женой. Он посмотрел в свой бокал. — Она была шопоголиком, моя бывшая жена. Мирового класса. Она увидела меня на обложке одного из журналов и решила, что я самое ценное приобретение этого сезона.
— Мне ты кажешься слишком умным, чтобы попасться на удочку охотницы за деньгами.
— О, нет, — Мэтт покачал головой, — Брук не нужны были деньги. У нее своих было достаточно, спасибо ее семье. Она просто искала… я не знаю. Соревнования. Лучшую добычу. — У него заныло сердце при воспоминании, как Брук использовала его.
— А чего ты ищешь?
Несмотря на выпитый эль, в горле пересохло. 'Мэтт хрипло рассмеялся.
— Притормози, милая. Ты уже выудила из меня больше личных подробностей, чем любая другая за годы. А теперь хочешь услышать еще и детали развода?
С минуту Пэйдж молча изучала его лицо.
— Да. Я хочу услышать подробности. Чего ты искал, когда женился?
Господи, неужели официант так и не подойдет к ним?
Мэтт пожал плечами.
— Того же, что и любой, кто решается пойти к алтарю в смокинге и обменяться клятвами в вечной любви и верности. — Пэйдж кивнула, глядя на Мэтта… с недоверием? Сарказмом? Скептицизмом? Что за черт! — К несчастью, — признался он, — я женился на женщине, которая не считала нужным исполнять эти обещания — любить и почитать, — и не отличалась моногамностью. Но тут и моя вина.
— Неправда! — с горячностью возразила Пэйдж. — Ты не виноват, что твоя жена была нечестна с тобой.
— Я тоже женился не от большой любви, — остановил ее пыл Мэтт. — Думал, этот брак даст мне статус, которого у меня не было по рождению.
— Брак моих родителей ничем не отличается от твоего, — вздохнула Пэйдж. — Мама вышла за отца ради статуса. Она ведь была его секретаршей. А он… он не знал значения слова «моногамность».
— Знаю. Уолкер терпеть этого не мог. Поэтому у меня нет сомнений в его верности Тамре. И именно поэтому я уверен, что… — Мэтт медленно выдохнул и накрыл ее руку своей ладонью, — ты станешь кому-то чудесной, любящей женой.
Кому-то? Да уж, вот мерзавец!
— Значит, с тех пор ты никогда не рассматривал вариант отношений с кем-то еще?
Как ей удалось заставить его поддерживать этот разговор?
— Зависит от того, что ты имеешь в виду под словом «отношения». Я здоровый тридцатилетний мужчина с нормальным аппетитом.
— Я тоже здорова. — Она провокационно взглянула на Мэтта. — И у меня такой же… мм… аппетит.
К их столику подошел официант с их заказом.
— Как раз вовремя, — произнес Мэтт, надеясь, что его облегчение не слишком заметно. — У леди проснулся аппетит.
— Тебе придется проехать весь путь до Бухты Полумесяца сегодня? — поинтересовалась Пэйдж, как только они выехали на шоссе.
— Нет. Я снова остановился в том же отеле, где мы были на пикнике. — Мэтт взглянул на Пэйдж, желая спросить, поедет ли она с ним. Но это приведет к проигрышу во втором раунде боя разума и тела.
После того как принесли их обед, они больше не говорили на щекотливые темы и старались не ступать на опасную территорию.
Пэйдж слегка коснулась его бедра.
— Прокатимся? — предложила девушка.
— Конечно. — Мэтт свернул с оживленного шоссе.
— Это Сильверадо Трейл? — спросила Пэйдж. — Эта дорога ведет прямо к твоему отелю, я права?
Мы не поедем ко мне, мысленно поклялся Мэтт. Потому что, если Пэйдж окажется где-нибудь неподалеку от спальни, прощай, сила воли!
— Мы просто свернем к плотине. Чудесный вечер.
На звездном небе воцарилась луна. Сплошная романтика. В багажнике есть уютный плед и старые альбомы с музыкой, которые завтра нужно отвезти в звукозаписывающую компанию.
Они проехали мимо виноградников Шардоне, потом очутились на перекрестке двадцать девятой магистрали.
— А ты хорошо ориентируешься в Напе, — заметила Пэйдж.
— Мне здесь нравится. Думаю, уйду па пенсию и поселюсь здесь.
— Пенсию? Но тебе всего тридцать.
— Ну, значит, это произойдет нескоро.
— Разве не забавно — только ты и твой рояль?
Мэтт понял намек. Одинокая старость. Черт, а ведь это так и есть! Он и его рояль. А Пэйдж будет растить, детей, заниматься благотворительностью и… любить мужа.
— Вот поворот к плотине, — показала Пэйдж, но Мэтт уже проехал его. — Видимо, ты не так хорошо знаешь Напу.
Он просто задумался на минуту. Что он делает? Привез ее сюда, чтобы что? Пообещать несбыточное? Зачем?
— Плохая затея.
Пэйдж не ответила.
Мэтт резко развернул машину и снова повел ее в сторону главного шоссе, к поместью Эштон.
Пэйдж поняла одно: Мэтт Чемберлен не хочет ее. Вот только язык тела, взгляд — все кричит о другом. С тех пор как… как они познакомились.
Мэтт быстро доехал до ворот поместья и остановил машину. Открыл свою дверцу.
Боль, не имеющая ничего общего с желанием, пронзила Пэйдж.
— Мэтт, подожди. Что происходит?
В его глазах отражалось разочарование и печаль, но он не ответил.
— Мы ведь нормально общались, да? Мне совсем не хочется, чтобы этот вечер закончился па такой минорной ноте.
— Ты настоящий миротворец, а, Пэйдж? Ты хочешь, чтобы все было… милым.