— Даже слишком, — проворчал он, жалея, что не надел что-нибудь попроще.
— Мне нравится твой галстук.
— Хочешь, подарю? — Он ослабил узел и пошел за Сарой на кухню, пожирая взглядом бедра девушки. Руки чесались от желания прикоснуться к ним.
Сара засмеялась.
— Расслабься. Сними пиджак и туфли. Это всего лишь обед «после дождичка в четверг» с Сарой Кингстон!
Но Дэниел не мог расслабиться. Он сгорал от возбуждения, ожидания, нетерпения и сходил с ума.
— Нет, это начало связи со знойной женщиной, — покачал он головой.
Сара остановилась как вкопанная и прижала к груди цветы, так и не успев поставить их в вазу. Он что, хочет оскорбить ее? Затем на губах девушки появилась насмешливая улыбка.
— Посмотрим, — неопределенно заметила она. — Пива или вина?
— Пива, — ответил задетый за живое Дэниел. — Что значит «посмотрим»?
Сара открыла банку и протянула ему.
— Только то, что я сказала. Посмотрим. Торопиться некуда. Сначала ты выпьешь пива, потом мы пообедаем и тебе придется сказать, что все было очень вкусно. Потом будет десерт и…
Ему вспомнился старый анекдот: «Дайте передохнуть, леди». Дэниел знал, что ему предстоит нечто вроде скачки на необъезженной лошади, но сейчас перед ним стояла еще более сложная задача: укротить самого себя. Всеми фибрами своего тела он стремился к этой женщине. Еда его не волновала.
Сара вздохнула, подошла ближе, и к эрогенным зонам Дэниела тут же прихлынула кровь. Девушка покачала головой и сняла с него галстук.
— Тебе действительно нужно расслабиться. Посиди, а я расскажу тебе о том, что купила в магазине,
— Сара…
— Делай что велят. — Она показала на стул и слегка подтолкнула Дэниела. Пендлтон не двинулся с места, и Сара строго посмотрела на него. Он неохотно сел, но держался так, словно аршин проглотил.
Сара сняла с него пиджак.
— Сегодня я ходила в новую секцию. Она только что открылась. Там торгуют косметикой. — Она принялась разминать ему плечи, и прикосновение ее пальцев к тугим мускулам придало пустой беседе новый смысл. — Так хорошо? — спросила она.
Он блаженно застонал.
Сара засмеялась, и этот грудной смех заставил Дэниела вспомнить, что есть и другие части тела, которые тоже нуждаются в массаже.
— Не думаю, что ты часто заходишь в эту секцию, — продолжила она.
— В последнее время нет, — сухо согласился Дэниел.
— Косметические компании — мастера морочить женщинам голову. Они соблазняют нас кучей обещаний. Например, моя новая губная помада…
Она массировала Дэниелу затылок до тех пор, пока у того не напряглись все нервные окончания. Как ни странно, новая губная помада заинтересовала его.
— Так что ты говорила про помаду?
— Она называется…
Пендлтон уловил ее замешательство и обернулся.
— Как?
Сара расстегнула верхнюю пуговицу рубашки Дэниела и уставилась на его мощную шею. Ее глаза заволоклись дымкой.
— «Искушение». Компания уверяет, что эта помада исключительно устойчива. Она не оставляет следов ни на стакане, ни на ложке. — Она подняла на Дэниела страстный, вызывающий взгляд и добавила:
— И сцеловать ее тоже нельзя.
Сара приложила палец к его нижней губе, и Дэниел почувствовал, что у него пересохло во рту. Запах ее тела сводил его с ума. Треугольный вырез свитера доходил до ложбинки между ее грудями. То место, к которому ему хотелось прижаться губами, прикрывало свисавшее с шеи длинное жемчужное ожерелье. Стук. Стук. Стук. Еще один удар сердца, и он бросит считать. Дэниел откашлялся.
Сара облизала губы.
Бум. Вот оно! Дэниел посадил девушку к себе на колени.
— Я готов посвятить всю ночь проверке качества их продукции.
— В самом деле?
Он поцеловал Сару в уголок рта, чтобы возбудить ее так же, как она возбудила его. Дыхание девушки участилось, и Дэниел почувствовал, что его усилия не пропали даром.
— Знаешь, что такое быть старшим в семье? Это означает: работай до седьмого пота, но доведи дело до конца.
Он обнял девушку за талию, нагнул голову, прижался к ее губам и принялся целовать на разные лады, то ли действительно желая слизать с них помаду, то ли стремясь получше узнать каждый сантиметр ее рта.
Услышав блаженный вздох, он забыл обо всем на свете. Его язык вонзился во влажные глубины рта Сары. Когда девушка обняла плечи Дэниела и прижалась сосками к его груди, Пендлтон испытал подлинное наслаждение. Их языки соприкасались, переплетались, порхали, и Дэниел понял, что действительно мог бы целоваться если не ночь напролет, то по крайней мере весь следующий час.
Наверное, так оно и вышло бы, если бы. Сара не отстранилась. Она с трудом восстановила дыхание и прижала ко рту дрожащие пальцы.
— Еще нет, — слегка удивленно сказала она. Дэниел проглотил слюну.
— Что «еще нет»?
— Не сцеловал.
Пендлтон поглядел на ее розовые губы.
— Ну, черт побери, дай мне еще пару минут…
Сара покачала головой и с трудом встала. Ноги ее не слушались.
— Допивай пиво, а я тем, временем подам обед. Дэниелу захотелось вылить пиво себе на голову.
Проку от этого было бы больше.
— Обед? — Он схватил Сару за руку.
Сара тихонько кивнула. Ее глаза все еще застилал туман.
— Вспомни, — сказала она, нежно поглаживая его кисть, — обладание — это только полдела.
Дэниел не мог сосредоточиться на еде. Стоило ему чуть успокоиться, как Сара облизывала губы или начинала теребить ожерелье, спускавшееся в ложбинку между грудями, и он вновь терял голову.
— Как десерт? — спросила Сара.
Дэниелу было наплевать на шоколадный мусс со взбитыми сливками, украшенный клубникой.
— Превосходно. Где ты этому научилась? Сара отвела глаза и отложила ложечку.
— Ну… Я училась кулинарии много лет назад. Один человек оплачивал мои уроки с условием, что я буду готовить ему по окончании курса. — Она подняла бокал и сделала большой глоток. — Я почти все забыла, но рецепт шоколадного мусса отложился в моей памяти. — Она ухитрилась улыбнуться.. И в бедрах тоже.
Шутка была неудачная, и Дэниел серьезно задумался, почему время от времени глаза Сары застилаются мглой. Она рассказала ему о своем не слишком благовидном прошлом, но это его не отпугнуло, а только возбудило. Он почувствовал себя увереннее. Сегодня вечером Пендлтон ничем не напоминал мужчину, с которым расплачивались за уроки — и, как он подозревал, не только готовкой. Наверное, воспоминание об этой связи и заставляет Сару грустить. А Дэниел не хотел, чтобы Сара грустила. Он хотел, чтобы она улыбалась. Хотел слышать ее смех. Он много чего хотел.