Крепче притянув ее к себе, он пригнул голову, и его поцелуй был полон обещания.
— Прости, милая. Я и вправду не очень хорошо умею говорить. — Он пальцем приподнял ей подбородок, взглянул ей прямо в глаза и улыбнулся. — Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить. Я полюбил тебя сразу, как увидел.
— О, Тревис, я тоже люблю тебя. Очень люблю. — Охватив его талию руками, Фин положила голову ему на грудь. — Я боялась, что ты хотел ребенка, но не меня.
Он поцеловал ее шелковистые волосы.
— Никогда ты не будешь сомневаться, что я хочу и люблю тебя. Ты владеешь моим сердцем, Фин Эллиотт, и наш ребенок — воплощение нашей любви. — Тревис немного отстранился и улыбнулся. — И хоть я не заслуживаю тебя, хочу спросить: ты окажешь мне честь и станешь моей женой, Фин?
— Теперь много лучше, ковбой. — Она тоже улыбнулась. — Да, я стану твоей женой.
Он почувствовал себя самым счастливым в мире мужчиной.
— Обещаю, что ты не будешь сожалеть о своем решении, любовь моя. Но ты уверена, что хочешь жить здесь, на ранчо? А как же твоя карьера? И квартира в Нью-Йорке? Ты не будешь тосковать без них?
— Нет. — Она провела ладонью по его щеке, и ее глаза засияли светом такой огромной любви, что его дыхание замерло. — Когда я была маленькой, то мечтала иметь мужа и семью. Но после того, как Джесси отняли у меня, ее место в моей душе заняло «Обаяние». Я относилась к нему, как к своему ребенку, лелеяла и растила его. Но пришло время позволить ему выйти в жизнь. У него хватит на это сил. Теперь я отойду в сторону, и пусть кто-то другой ведет его. А я смогу посвятить себя моей первой мечте.
— Ты точно не будешь скучать по Нью-Йорку? — вновь спросил Тревис, все еще не до конца веря, что Фин хочет выйти за него и растить их ребенка под широким небом Колорадо.
— Мое место здесь, с тобой, на этом красивом ранчо. Я хочу растить наших детей здесь, в этом замечательном месте. Я хочу каждую ночь заниматься с тобой любовью на той большой кровати наверху. Я хочу сидеть с тобой на качелях и смотреть, как наши внуки играют во дворе.
Тревис тоже хотел этого, но его горло сжалось, и только поцелуем он смог выразить переполнявшие его чувства.
Через долгое время он поднял голову и улыбнулся.
— Кого, ты думаешь, твой отец назначит главным редактором «Обаяния»?
— Не знаю. — Она усмехнулась. — Но сделать это ему придется очень скоро, потому что теперь я буду лишь изредка приезжать в Нью-Йорк, чтобы повидать Джесси, Кейда и других членов семьи.
Подумав об отце, Фин закусила губу.
— Почему бы тебе не позвонить ему?
Она вздохнула.
— Я не знаю, что ему сказать.
— Начни со слова «Привет!». — Тревис протянул ей телефон. — Остальное придет само.
Пока она набирала номер, Тревис ушел в кухню, и Фин поняла, что он не хочет ей мешать. Но он не должен беспокоиться. Она не намерена таить от него секреты.
К счастью, к телефону подошла Мэв.
— Привет, мама.
— Финни, как приятно слышать твой голос.
— Я тоже рада слышать тебя. — После нескольких пустяковых шуток Фин спросила: — Патрик уже вернулся домой?
— Да, дорогая.
Фин закрыла глаза, набираясь храбрости.
— Я могу с ним поговорить?
Голос Патрика раздался через пару секунд.
— Здравствуй, Финола.
Глубоко вздохнув, она вынудила себя заговорить о событиях, которые произошли больше двадцати лет назад.
— Я хочу услышать правду, Патрик. Ты когда-нибудь сожалел, что вынудил меня отказаться от Джесси?
Она услышала его быстрый вздох, а потом наступило долгое молчание. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе была хрипота, которую она никогда раньше не слышала.
— Я считал, что это было лучшим для тебя в то время, Финола. Но теперь, оглядываясь назад, я думаю, что, весьма возможно, это было наихудшее решение, какое я когда-либо принял.
Меньше всего Фин ожидала услышать признание Патрика, что он был не прав.
— Ты никогда не говорил мне этого.
Последовала недолгая пауза.
— Я не знал, как сказать это тебе, но потом я очень сожалел, что пренебрег твоим счастьем из-за собственной гордости и желания сохранять приличия.
— Ради справедливости, думаю, следует признать, что и я не хотела разговаривать с тобой.
— Я… — он остановился, чтобы прочистить горло, — доволен, что мы наконец поговорили открыто, девчушка.
Из-за того, что он назвал ее так, как в детстве, слезы появились у нее на глазах.
— Я тоже, папа.
— Я… люблю тебя, Фин. Сможешь ли ты когда-нибудь найти в своем сердце силы простить меня?
Теперь слезы потекли у нее по щекам.
— Да, папа. Я прощаю тебя.
Они долго молчали, будто им было нужно время, чтобы привыкнуть к примирению.
— Я собираюсь выйти замуж за приемного отца Джесси.
— А он сделает тебя счастливой, девчушка?
В голосе Патрика прозвучала забота, которой Фин никогда не слышала раньше.
— Да, папа. Он сделает меня очень счастливой.
— Я рад, что ты нашла его. Он кажется хорошим, трудолюбивым мужчиной. И он замечательно воспитал Джессику. — Патрик удивил Фин еще больше, когда добавил: — Замечательно, что у нас скоро появится еще один внук.
— Ты не представляешь себе, папа, как много это значит для меня.
— Как ты собираешься совмещать работу в офисе с воспитанием ребенка?
— Я не собираюсь даже пробовать. — Она глубоко вздохнула. — С этого момента я не являюсь главным редактором «Обаяния».
— Ты уверена, что хочешь именно этого?
По интонациям Патрика Фин поняла, что ее отец уже знает ответ.
— Да, папа. Я хочу иметь то, что было у мамы всегда — время, чтобы быть со своими детьми.
— Я не могу винить тебя за это, девчушка.
— Папа, есть еще одна вещь.
— Что?
— Думаю, Кейд Макманн — превосходный кандидат на мое место. Он досконально знает журнал и имеет фантастическую способность предвидения. Ты можешь доверять ему и его суждению, чтобы держать «Обаяние» на правильном курсе.
— И он теперь член семьи, — задумчиво добавил отец.
Передав привет Мэв, Фин пообещала приехать в дом родителей на вечеринку в канун Нового года, повесила трубку и отправилась на поиски Тревиса.
Впервые за двадцать три года она чувствовала себя готовой начать новую жизнь.
— Ты изумительно красива, Фин.