— Видишь вон тачку? Попробуем тормознуть.
Поглядим, остановит или нет.
Сблизившись с «Нивой», Штурман махнул рукой. Водитель сбросил скорость до минимума и выглянул в окно. Присмотревшись, Атаман различил пассажира кавказца с трехдневной щетиной.
— Как там дальше дорога?
— Худшее вы уже проехали, — ответил водитель.
— В ту сторону ушла саранча, — предупредил Штурман. — Сильно не гоните.
Байкер понятия не имел, почему из десятков встречных машин Терпухин выбрал именно эту. Но решил потянуть время, поддержать разговор.
«Что за люди? — задавался вопросом Юрий, Стараясь не разглядывать водителя и пассажира слишком настырно. — Террористы не остановились бы ради нас, преступники тоже. Может, я вообще напутал — потерял квалификацию?»
Их рассматривали не менее заинтересованными взглядами.
— А вы байкеры, значит? — вопрос водителя прозвучал почти риторически.
Штурман кивнул, не считая нужным уточнять особый статус Атамана.
— Слет у вас здесь, что ли?
— С чего ты взял?
— Посылка есть для одного из ваших, просили передать. Сказали, где-то здесь он сейчас сшивается.
— Для Гоблина? — осенило Юрия.
— Точно.
— А ты его знаешь? — впервые открыл рот человек с орлиным носом и красными белками.
— Встречались однажды.
Кавказец вылез из машины, поздоровался со всеми за руку.
— Дорогая вещь, большой начальник просил отдать. Замучились уже искать этого чертова Гоблина. Может, посоветуешь, как побыстрей на него выйти?
— Что за подарок дорогой? — прищурился Терпухин. — Гранату в зубы? Я бы тоже такой не прочь подарить.
Человек с трехдневной щетиной разочарованно сплюнул на асфальт.
— По следу, значит?
— След по большому счету еще не просматривается.
Собеседник помолчал минуту, беззастенчиво разглядывая Атамана с ног до головы. Сделал для себя выводы.
— Слушай, сколько тебе надо, чтобы оставил Гоблина в покое?
Такого оборота Юрий не ожидал.
— А сколько не жалко?
— Я с ним должен разобраться, — заявил кавказец не терпящим возражения тоном. — Пять процентов твои. Я тебя сразу оценил, по глазам.
Пять процентов от моих денег, клянусь Аллахом.
Только отдыхай, сиди дома.
— Извини, друг. У меня к нему свои претензии.
— Гоблина я должен взять. Не послушаешь — пожалеешь, — вернувшись в машину, кавказец захлопнул за собой дверь.
* * *
Оскверненную церковь опять побелили внутри, навели порядок. Батюшка освятил ее заново. К этому мероприятию подгадал свой приезд атаман из краевого центра. Явился с десятком сопровождающих — все в папахах, кителях, сшитых по дореволюционному образцу, штанах с лампасами и офицерских сапогах. У многих за поясом нагайки с красиво отделанными рукоятками.
— Станичники! — воззвал городской атаман хорошо поставленным голосом. Братья и сестры! Сколько можно терпеть кощунства, учиняемые над народом нашим и верой!..
Местные казаки слушали приезжего, скептически щурясь. Цену городским краснобаям они хорошо знали. Явились не запылились. Нацепили, как цапки, царские ордена. Не те, настоящие, которые предки кровью и подвигами добывали на первой мировой, а новенькие, заново отштампованные по старому образцу. Кто из них в седле удержится, если лошадь будет настоящей, скаковой? Да ни один: им привычнее жопу греть в мягком кресле.
— Давно пора стать полноправными хозяевами на нашей исконной земле! продолжал распинаться оратор.
Компания прихвостней дружно зааплодировала, из толпы станичников послышались только одиночные хлопки.
— Хочет всем распоряжаться от нашего имени, — ворчали про себя казаки. — Не надо нам больше идейных вождей, хватит.
— Да я же помню его по городу, — зашептала бойкая бабенка, когда-то лет десять назад учившаяся в техникуме. — В горкоме комсомола работал, не помню только, каким секретарем по счету — вторым или третьим. Как демонстрация, так репетицией на площади командовал.
— Оно и видно.
В конце своей пламенной речи бывший комсомольский вожак объявил, что привез лучших своих людей помогать в поисках преступника.
Из конкретного разговора после митинга выяснилось, что «лучшие люди» явились командовать десятком местных добровольцев. Станичники не спешили возражать: жизнь быстро покажет, кто чего стоит.
В дорогу отправились на двух машинах. Городские «командиры» на микроавтобусе, местные — на «Урале», выкупленном когда-то по дешевке у военных.
— Конкуренты у нас, значит? — удивился Майк.
— А ты как думал? Гоблин много кому насолил.
— Мне бы кто отвалил бабки за сиденье дома.
Хотя нет, без дороги я бы человеком себя не чувствовал.
— Держимся скромнее, без цирковых номеров, — предупредил Атаман, как только пересекли городскую черту. — Нет у нас времени с ГИБДДшниками общаться.
Заехали на рынок — главный рассадник слухов. Кучка подростков сразу же собралась возле мотоциклов. Майк остался на стоянке, чтобы никто ничего не открутил. Терпухин со Штурманом прошли рынок из конца в конец. На первый взгляд он мало чем отличался от других.
Тот же набор продуктов от семечек подсолнуха до говяжьей вырезки. Тот же ассортимент напитков в пластиковых бутылках — от пива «Афанасий» до «Спрайта». Разве что рыба здесь была дешевле — открыто ее продавали в крытой части рынка, втихую торговали с машин. Терпухину со Штурманом трижды предлагали «за бесценок» икру и осетрину.
Атаман не спешил отказываться, отправлялся смотреть. Выражал интерес по поводу большой партии товара. Попутно заводил разговор «за жизнь», о последних новостях. В первых двух случаях ему наговорили кучу всякой всячины, ни с какой стороны не относящейся к Гоблину.
У третьей машины посмотрели с большим подозрением — в особенности на Штурмана.
— Икорку, наверное, любите?
— Не отказались бы.
— А где мотоциклы, на стоянке?
— Заскочили проездом. Еще не знаем, стоит затовариваться или нет.
— Есть икра. Уже расфасованная, в банках.
Пошли в холодильник, поглядите.
— Сейчас сходим. Докурю вот.