- Не знаю.
- Ясненько, - забавно поджала губу Светка. – Может, сама решила на Тамбовщину податься? А что, цифирьки знаешь…
- Ну ты и дура! – обиделась я и круто развернулась, чтобы взять курс на кассы.
- Ольга, стой! – крикнула вслед Светка. – Сама ты дура плюшевая! Я пошутила.
- Учти на будущее, - приостановилась я, - у меня с юмором напряженка. Могу и не так понять.
- Ладно, учту. А может, все-таки поедешь со мной?
Не успела я еще открыть рот, чтобы отправить ее куда подальше, как услышала за спиной:
- Документики ваши попрошу, пожалуйста!
Обернувшись, я увидела молоденького пухлощекого сержантика, а рядом с ним невзрачного мужичонку невидного росточка в обросшем катышками буром свитере. Сержантик по-птичьи склонил голову на бок и повторил:
- Документики попрошу.
- Я?! – почему страшно покраснев, спросила Светка и неловко принялась открывать сумку.
- Да не вы! – как от назойливой мухи, отмахнулся сержант. – Вы!
- Я?! – совсем по-Светкиному переспросила я и почувствовала, что так же интенсивно краснею. Так уж вышло, что за всю жизнь мне еще ни разу не доводилось предъявлять документы стражу порядка вот так, в общественном месте.
- Эта, гражданин? – сержант повернулся к мужичонке.
- Эта, эта, - согласно закивал тот. – Она самая.
- Но…
- Пройдемте, - сержант настоятельно взял меня за локоть. – Сумочку не забудьте.
- Да что случилось-то? – осмелела Светка. – Куда вы ее ведете?
- Вас тоже прихватить за компанию? – повернулся к ней мент. – Не лезьте не в свое дело!
- Что значит, не в свое дело? Это моя сестра. У нас поезд через полчаса.
- Вот садитесь и ехайте! А с ней – разберемся.
В любой другой момент мое филологическое ухо от слова «ехайте» свернулось бы в трубочку, но сейчас мне было совершенно не до того. Случилось то, чего я всегда страшно боялась, - по какому-то недоразумению очутиться в милицейском «обезьяннике». В моих книгах подобная ерундовина время от времени приключалась.
- Ну, подождите, - пыталась протестовать Светка, но тщетно - сержант уже тащил меня куда-то в сторону пригородных электричек. Видимо, там располагалось отделение милиции. Или как там у них это на транспорте называется? – Скажите хоть, что она такого натворила?
- Кошелек у гражданина свистнула, - не оборачиваясь, снизошел к ней сержант.
- Чего?! – опешила я. – Какой еще кошелек?!
Мент подтолкнул меня в спину, и я чуть не упала. Означенный гражданин, моя так называемая жертва, болтался довеском где-то сзади. За ним, в некотором отдалении, крайне неблагоразумно следовала Светка. На месте сержанта я действительно прихватила бы и ее – а вдруг я кошелек ей отдала!
Господи, какой еще кошелек! Что за театр Ионеску!
Наконец меня втолкнули в какое-то крайне неприглядное помещение. Светка осталась снаружи.
- Вот, щипачку задержал, - похвастался сержант другому менту, чином постарше. – Кошелек у гражданина стащила.
Белобрысый, апоплексического сложения капитан лениво приподнял голову от бумаг, которые увлеченно изучал, и скептически посмотрел на меня. Перевел взгляд на мужичка, оценил его потрепанный свитер.
- Ну? – поинтересовался он, меланхолически покусывая изнутри щеку. – Кошель нашли?
- Нет еще, - смутился сержант. – Гражданин подошел, сказал, что девка около него терлась, потом кошелек пропал. И показал на нее. Я задержал.
Капитан сморщился, как от зубной боли.
- Вы уверены, что это та самая? – спросил он мужичонку.
- Конечно! – кивнул тот и приосанился. – Я еще и удивился, приличная, вроде, женщина, а туда же! Думал, она ко мне приставать хочет, ну, за деньги, в смысле, а она раз – и пропала. И кошелек мой тоже. Я туда, сюда. Смотрю – стоит. Ну, я к гражданину милиционеру сразу.
- Она что, к вам прислонялась, прижималась?
- Ну да, да, - закивал мужичок. – И прислонялась, и прижималась.
Я зажмурилась и тихонько захныкала, представив, как прислоняюсь и прижимаюсь вот к этому самому типу, воняющему мышиной норой. Ох, везет мне нынче на смердящих мужиков!
- А вы куда, гражданин, едете?
- Да никуда я не еду. Я вот тут хотел в ларьке пива купить. И вообще, - обиделся он. – Чего это вы меня допрашиваете? Я же потерпевший. Это вы ее допрашивайте! Куда она кошелек мой дела.
- А вы мне не указывайте, что мне делать! – повысил голос капитан. – И без вас разберусь. Пива он хотел купить. Много вас тут таких шастает.
- А вы меня, гражданин начальник, не оскорбляйте, - мужичонка надулся, но тон, однако, сбавил. – Я честный гражданин, пенсионер по инвалидности, а не какой-то там бомж вокзальный.
- «Гражданин, гражданин»! – передразнил его капитан. – Честные граждане не называет милиционера «гражданин начальник».
- А я вышел на свободу с чистой совестью, - понял намек мужичонка. – Ошибка молодости. А привычка – навечно. Вы бы ее все-таки, обыскали, а?
- Вещички ваши, дамочка! – тяжело вздохнул капитан. – А вы, пенсионер по инвалидности, садитесь и пишите заяву. Нет, стойте, не пишите пока. Посмотрим.
Я выставила на стол дорожную сумку, рядом поставила снятую с плеча маленькую, выложила из карманов телефон и мелочь.
- Пожалуйста, смотрите. Только сразу скажу, никакого кошелька я и в глаза не видела, равно как и самого этого типа. Да я бы к нему ближе, чем на километр, ни в жизнь не подошла, даже если бы действительно карманы чистила. От него падалью воняет. Еще прижиматься к нему!
- Но-но, ты! – оскорбился мужичонка и угрожающе приподнял плечи.
Капитан усмехнулся, но ничего не сказал.
Сержант старательно перетряхнул дамскую сумочку и начал рыться в дорожной. Я переминалась с ноги на ногу, поскольку сесть мне никто не предложил, и прикидывала, в приличном ли виде сложенное в сумку нижнее белье.
- А как выглядел ваш кошелек? – вкрадчиво поинтересовался у мужичонки капитан. – Сколько там денег было?
- Кошелек? – растерянно переспросил тот. – Ну, обычный такой кошелек. Коричневый. На молнии. Три тысячи денег. И пенсионное удостоверение.
- Нету такого, - буркнул сержант. – Дамское портмоне. Серое. Десять тысяч и пятьсот долларов. Все.
- А вы ее саму обыщите! – буйствовал инвалидный пенсионер.
- Не имеем права, - усмехнулся капитан.
- Это как это?
- А так. Личный досмотр должно проводить лицо одного пола с досматриваемым. А у нас женщин нет.