«Это очень важно».
С трудом верится. А если вдруг действительно важно? Ладно, съездит, узнает, в чем дело. Заодно и поговорит с ней серьезно. Надо с этим завязывать, пока Зойка не узнала.
* * *
- Гражданин, стойте, туда нельзя!
- Но я там живу! Что случилось?
- Нельзя туда! В какой квартире живете?
- В девятнадцатой.
- В девятнадцатой? – менты переглянулись со значением. – Вы только не волнуйтесь…
Илья с ужасом огляделся. Пожарные машины, милиция, «скорая», толпа зевак вокруг. Оператор с камерой бегает, за ним растрепанная девица в красной куртке с микрофоном. Запах гари, острый и терпкий. Огня не видно, но окна их квартиры… Их квартиры?! Да, все окна их квартиры выходят во двор. Зоя!
- Там… Там моя жена была! – он бросился к милиционеру. – Что с ней?
Ответить тот не успел – из подъезда вынесли носилки, укрытые чем-то темным. Под покрывалом угадывались очертания человеческого тела.
- Приехал труповоз? – спросил, обращаясь к милиционеру, пожилой санитар.
- Нет еще.
- Тогда стерегите ее сами, нам ехать пора.
- Надо было в квартире оставить.
- А там говорят, выносите.
Илья тупо вслушивался в перебранку, со страхом глядя на темную груду, которую санитары сгрузили прямо на асфальт. Это… Зоя?!
- Вы муж? – тронул его за плечо мужчина в штатском. – Фамилия ваша?
- Суровцев. Илья Витальевич, - с трудом выдавил Илья. – Как это… Там… Что?..
Он пытался что-то спросить, но губы не слушались, тряслись, все вокруг расплывалось.
- Взрыв газа. Поставила чайник на плиту, уснула. Огонь залило. А в это время у соседа что-то с электричеством случилось. Он вышел в щите поковыряться, пощелкал, пощелкал. Где-то что-то коротнуло – и все. Несчастный случай. Вы должны будете жену опознать.
- Сейчас? – оторопел Илья.
- А вы хотите ехать в морг? Можно и так. Там хоть помоют. Она сильно обгорела. Но можно и сейчас. У нее были особые приметы?
- Д-да, - выдавил Илья, облизнув пересохшие губы. – У нее большое родимое пятно. На правом плече.
- Подойдите.
Кто-то откинул тряпку, Илья увидел что-то черное, кошмарное, тошнотворное. Это никак не могло быть человеком, а тем более его женой, с которой он прожил столько лет. Какое там пятно! И тем не менее…
- Да, кажется, это она. Зоя Федоровна Суровцева.
- Вам плохо?
Кто-то поддержал сзади, кто-то сунул под нос вату с нашатырем. Он тяжело опустился на поребрик.
Подъехал невзрачный серый фургон с надписью на борту «специальная». Тело снова положили на носилки, унесли. Илья проводил машину глазами и крепко их зажмурил.
Зои нет. Квартира сгорела. Идти некуда. Ждать нечего.
Рядом присел на корточки все тот же, в штатском.
- Вам есть куда пойти? – участливо спросил он. – Квартира выгорела полностью.
Илья кивнул:
- Найду.
- Скажите, ваша жена принимала снотворное?
Он снова кивнул, не в силах говорить.
- Что именно, не знаете?
- Кажется, имоване.
- Проводка в квартире была в порядке?
- Не знаю. Дом старый, ремонт давно не делали.
- Где были вы?
- Сначала на работе. Потом заехал на Московский вокзал. Узнал расписание поездов. По дороге домой заправил машину.
- Дайте мне номер вашего сотового. Возможно, придется вас еще побеспокоить. Да, вот еще что. Квартира была застрахована?
- Нет.
Наконец все окончилось. Он остался один. Соседи, расходясь, смотрели на него, как на зачумленного. Какой-то обрывок разговора донесся до него. Говорили, что все чудом обошлось. Толстые стены, толстые перекрытия. Кроме Зои, никто не пострадал, разве что соседа, который копался в щите, контузило. Копоть везде, стекла в окнах вылетели от взрыва, да у нижних жильцов потолок немного обвалился.
Ему сказали, что квартира выгорела полностью, но он все-таки поднялся на свой четвертый этаж. Зияющий дверной проем, как черная пасть. Гарь, копоть, удушающий запах пены, лужи воды. Действительно, ничего не осталось.
Илья достал сотовый, позвонил Кириллу и попросил разрешения приехать.
* * *
Отпроситься на похороны Никите не удалось. Начальница вскинула аккуратно выщипанные бровки и удивилась: у вас что, мор какой-то в семье приключился?
Впрочем, не очень-то и хотелось. Точнее, совсем не хотелось.
Света отправилась на кладбище одна. Уже давно стемнело, а она все еще не возвращалась. Никита покормил Машу ужином, прихватил телефон и устроился перед телевизором, время от времени набирая Светин номер. «Абонент временно недоступен», - раз за разом отвечал механический голос. Звонить тестю, который устраивал поминки у себя, не хотелось.
…Узнав о случившемся с теткой, Света сначала истерически расхохоталась, а потом разрыдалась. «Несчастный случай? – снова и снова повторяла она, вытирая слезы. – Теперь это так называется? Ну не верю я в это, не верю!»
Выпив воды и успокоившись, Света без сил опустилась на табуретку и обхватила голову руками. Никита сел рядом, погладил ее по волосам.
- Помяни мои слова! – сквозь пальцы голос звучал глухо и как-то безнадежно. – Этим не кончится.
- А если все-таки несчастный случай? Что тебе отец сказал?
- Да ничего толком не сказал. Несчастный случай? А ты не находишь, что очень уж вовремя несчастный случай? Вероника тоже, между прочим, умерла естественной смертью.
- Знаешь… - Никита задумчиво покусывал кончик спички. – Я сначала никак не мог сообразить, как связать смерть Вероники, покушения на Диму и на меня с одной стороны – и покушение на Евгению с другой. Мне казалось, что это совершенно разные вещи, никак друг с другом не связанные.
- А белая «шестерка»?
- Вот то-то и оно! А потом я просто понял, что не могу сложить два и два. Почему разные-то? Ведь это все внутри семьи, так?
- Ну! – согласилась Света. – И что?
- Давай еще раз подумаем. Вот просто отбросим все, о чем раньше рассуждали. Кому и что выгодно?
- Ой, Кит! – застонала Света. – Опять?
Но Никита с маниакальным упорством выдрал из лежащего на холодильнике блокнота листок и взял карандаш.
- Смерть Вероники выгодна, как мы решили, ее любовнику. От которого она ждала ребенка. Ему же выгодна и наша с Димой смерть, потому что мы, по его мнению, слишком много узнали.
Он принялся рисовать на листке какие-то загадочные кружки, стрелочки и закорючки. Света смотрела на эти художества, скептически надув губы.