— У разведслужбы своя база?
— Общая криминальная база данных, они получают к ней доступ через нас или местную полицию, то есть через вас. Но у них заведены собственные досье — даже не совсем досье, потому что они обычно касаются скорее подозрений, чем преступлений. В общем, система безопасности, полная секретность, тяжелый случай паранойи, главное — напустить побольше туману, понимаете, о чем я?
— И отпечатки совпали с кем-то из их базы.
— Еще как совпали. Имя: Майлз Шекли. Место работы в настоящее время: неизвестно. Предыдущее место работы — внимание: сотрудник резидентуры ЦРУ в провинции Квебек.
— Где именно в Квебеке? Когда? Давно?
— Турель говорит — лет тридцать назад. В семидесятом. В Монреале.
— Тридцать три года назад. Так что его тогдашнее место работы, скорее всего, никак не связано с его убийством в Алгонкин-Бей, согласны?
— Видимо, не связано.
— Когда он ушел из ЦРУ?
— В семьдесят первом, судя по его служебному досье.
Кардинал буквально кожей ощутил поражение, полный разгром.
— Иными словами, тупик. По всем признакам.
— Согласен. Тридцать лет — срок немалый. За это время судьба человека может сто раз перемениться.
— Почему же тогда Сквайр лгал насчет личности Масгрейва? Почему разведка так тщательно скрывала, что на самом деле убитый — Шекли?
— Потому что Келвин Сквайр — заносчивый ублюдок с ноутбуком. Потому что его разведслужба — самая бесполезная на свете. Не знаю. Турель дал мне то, что сумел узнать из аннотации: к самому делу у него доступа не было. А в аннотации кратко указывают основные связи, место жительства, последнюю известную дату проявления активности и то, что Турель назвал «температурой». У Майлза Шекли температура была обозначена красным. Вот почему они следили за каждым шагом этого типа. Почему досье Шекли пометили красным, Турель не знает, и у него нет каналов, чтобы это выяснить. Но он старается разузнать что может. Уж поверьте, он будет только рад прищучить одного из этих пижонов, напичканных компьютерами.
— Значит, вы считаете, что нашего парня убили люди из разведки?
— Канадская разведка — это органы незнания, убийства не их специальность. Даже если бы они решили с кем-нибудь расправиться, они бы не стали поручать это Сквайру или другому действующему сотруднику. Они бы сделали это как минимум через третьи руки. Нет, я думаю, они проследили за Шекли до Алгонкин-Бей и, проявив свои обычные таланты, позволили, чтобы его у них под носом убили и скормили медведям.
— Тогда почему разведка не воспользовалась тем, что мы расследуем его убийство? Зачем было пускать нас по ложному следу?
— Очень хороший вопрос. Думаю, чем раньше мы его зададим нашему компьютерному умнику, тем лучше.
— А что за дело они завели на Шекли? Уголовное? Или нет?
— Кардинал, вы забыли, чем я зарабатываю себе на хлеб? Я уже созвонился со своими американскими информаторами. Как только они мне что-нибудь сообщат, я дам вам знать.
— Спасибо.
— И еще. Раз уж вы расширяете свой кругозор в этой столице мирового упадка… Мне удалось добыть для вас кое-что ценное.
— Настоящий адрес Шекли?
— Угадали. Нью-Йорк-сити, Шестая Восточная улица, пятьсот четырнадцать.
Кардинал записал.
— Отлично. Я уже говорил с ребятами из полицейского управления Нью-Йорка. Похоже, им вообще наплевать на мои действия.
— Поосторожнее с этими парнями. Они очень ревниво относятся к своей территории.
— Ну, я был с ними предельно обходителен.
— Знаете, Кардинал, я с вами не первый год работаю. Не замечал в вас особой обходительности.
Гектор Роблес, управляющий дома 514 по Шестой Восточной улице, оказался очень милым сорокалетним латиноамериканцем, который, судя по всему, практически ничего не знал о мистере Шекли. Он вещал, поднимаясь вместе с Кардиналом по вызывающей головокружение лестнице и то и дело протыкая воздух пальцем или рубя его ладонью, чтобы подчеркнуть особенно важные детали.
— Он никогда не жаловался, не то что некоторые, вот что я вам скажу. Нет, то есть он все время жаловался — на соседей, на малолетних хулиганов, на шум, на планировку, на сам город. Но на содержание дома он не жаловался никогда, вот что я вам скажу. У меня с ним не было никаких проблем, и я на него особо не обращал внимания. Вот у других — да, у них каждые пять минут какие-то проблемы: водопровод, канализация, штукатурка… Как будто я их слуга или еще кто-нибудь в этом роде.
— Какие у него были отношения с соседями? Кто-нибудь на него жаловался?
— Не то чтобы какие-то жалобы… С соседями он не ссорился, но пару раз сцепился с разносчиками рекламы. Они просовывают меню всяких заведений под каждую дверь в здании. Никому это не нравится, но Шекли это просто доводит до белого каления, вот что я вам скажу. Он даже объявление на дверь повесил: «Никаких меню», но многие из этих ребят, который разносят рекламу, вообще не говорят по-английски. И потом, они же не сами это придумали, их нанимают рестораны. Короче говоря, он два раза вылетал из своей квартиры просто в бешенстве, весь красный, лицо перекошено, — и орал на этих бедных китайских мальчишек, и даже их бил, вот что я вам скажу. Я ему говорил, что этого не потерплю. Не потерплю насилия в своем доме.
— И что же он на это отвечал?
— Что это не мое дело. Я очень рассердился. Но на следующий день он пришел ко мне и извинился. Мол, ему просто до смерти надоели все эти листовки на полу и на улицах, весь этот мусор. Конечно, все согласятся, что это неприятная штука, но он слишком уж бурно реагировал, вот что я вам скажу. А когда это случилось во второй раз, меня при этом не было. Один из жильцов рассказал мне, как этот тип гнался за парнем, выбежал за ним на улицу и стал его колошматить и душить, пока жилец его не оттащил. Если бы там был я, то я бы вызвал полицию, вот что я вам скажу. А что с мистером Шекли?
— Его съели медведи.
— Вы что, шутите? Где, в Нью-Йорке?
— В Канаде. Не беспокойтесь за себя.
— Медведи. Матерь Божья, а я-то думал, самый страшный зверь на свете — таракан.
— Сколько Шекли здесь жил?
— Он уже тут жил, когда я пришел на эту работу, а работаю я тут двенадцать лет.
Они добрались до третьего этажа. Кардинал проследовал за Роблесом в конец коридора. По пути управляющий достал из кармана ключи и стал их близоруко рассматривать. На двери квартиры 3Б висел лист бумаги тридцать на тридцать, где было крупно написано от руки: «Никаких меню». Роблес нашел нужный ключ и отпер дверь.
— Если вам еще что-то понадобится, вы знаете, где меня найти.
Кардинал распахнул дверь, вошел и сразу остановился. Здесь пахло пыльными коврами. Все жилища недавно умерших вселяют печальное, безнадежное ощущение. Кардинал бывал во многих и знал, что такие места никак не поднимают настроения. Но однокомнатная квартира Шекли наводила какую-то особенную тоску.