Автомобильная стоянка была почти заполнена. Молодые люди с аккуратными прическами и в утепляющих наушниках направляли машины на немногочисленные свободные места. Кардиналу пришлось припарковался далеко от входа в клуб.
Позади здания склоны холмов, покрытые волнами льда, светились молочно-белым светом в сиянии огней клуба. На гребне холма застыла, словно в ожидании, цепочка пятиметровых высоковольтных вышек.
Внутри, сразу за парадной дверью, стоял у бархатного шнура крупный бородач в смокинге, проверявший приглашения. Кардинал и Делорм показали свои значки.
Когда они вошли в банкетный зал, Делорм тихонько присвистнула.
Кардинал вынужден был признать, что место выглядит внушительно. Сводчатый потолок был украшен канадскими флагами и стягами Онтарио. В трех каминах пылал огонь, какого с лихвой хватило бы на то, чтобы согреть в такой морозный зимний вечер целый средневековый замок. В дальнем конце зала из громадного окна, тянувшегося на три этажа, открывался вид на обледенелые холмы. Кардинал всмотрелся в толпу, особенно в тех, кто находился ближе к передним столикам, но Лароша нигде не увидел.
Делорм пошла занимать свое место. Она сядет рядом со ступеньками, ведущими на сцену, и ей будут хорошо видны кулисы в дальней части зала. Кардинал направился к столику у противоположной стены.
Он чувствовал, как температура окружающего воздуха падает, по мере того как он приближается к гигантскому окну. Тут раздался звук, напоминающий далекие аплодисменты, и три сотни голов резко повернулись на шум: оказывается, дождь полил снова, и ледяные капли застучали по стеклу. Среди пришедших Кардинал узнал многих: здесь были олдермены, [25] мэр, несколько известных адвокатов, один из судей, владелец крупной строительной фирмы и по меньшей мере пять человек, занимающихся недвижимостью. Ближе к передней части зала он заметил нескольких прожженных торонтских политиков, двух федеральных депутатов от консервативной партии, а также бывшего премьера. Команда Бикома, укомплектованная микрофонами и наушниками, заняла посты у выходов.
Воздух наполнил гром фанфар, за что следовало поблагодарить уникальную акустическую систему клуба «Хайлендс». Все повернулись назад: двустворчатые двери распахнулись, и в зал торжественно вошел премьер-министр провинции Онтарио Джефф Мэнтис в сопровождении своей обычной свиты — мужчин и женщин в костюмах. Среди них был и Поль Ларош. Они прошествовали на середину зала, Мэнтис махал всем рукой, сияя, словно победитель лотереи. Гости вскочили на ноги, бешено аплодируя. Кое-кто засвистел.
Мэнтис пожал руки сидевшим за передними столиками и уселся сам. Кардинал отметил, что супруги премьера нигде не видно. На сцену вышел Чарльз Медина, большой человек в сфере недвижимости и председатель местного отделения консервативной партии.
Медина поблагодарил всех за то, что они пришли сюда. Отпустил пару шуточек о погоде и еще несколько — насчет либералов и «новых демократов». Затем стал превозносить Джеффа Мэнтиса, отметив достижения провинции за то время, что он ее возглавлял: снижение налогов, улучшение инвестиционного климата, повышение доходов. А теперь, мысленно призвал его Кардинал, расскажи нам о закрытии школ, о растущем количестве бездомных, не говоря уж о погибающем здравоохранении.
Несколько раз речь Медины прерывалась криками одобрения. Когда наконец он начал представлять самого премьера, все снова вскочили на ноги и разразились громоподобной овацией, пока Мэнтис вставал из-за своего столика и шел на сцену.
Они с Мединой обменялись рукопожатием, похлопали друг друга по плечу. Очевидно, не обошлись без обычных в подобных случаях приятельских подтруниваний. Мэнтис повернулся к гостям, воздев руки в знак признательности за теплый прием, и стал делать успокаивающие пассы, раздвинув рот в улыбке, пока все снова не заняли свои места.
Кардинал был рядом со сценой. Он видел место, зарезервированное для него за третьим столиком, но оставался у стены.
Поль Ларош появился за кулисами в дальней части зала. Кардиналу пришло в голову, что рано или поздно Ларош может что-то выпить, оставив на бокале материал для анализа ДНК. Но Ларош не выказывал намерений сесть за столик. Он стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди: волшебник, наблюдающий за плодами своего колдовства. Между тем Мэнтис задавал в микрофон обычные риторические вопросы: «Как бы вам понравилось повышение всех возможных налогов? Как бы вам понравилось, если бы все большему количеству людей платили за то, что они ничего не делают? Как бы вам понравилось, если бы наших одаренных предпринимателей и талантливых инженеров начали стеснять неразумные законодательные ограничения?» Кардинал слышал все это и раньше. Все остальные тоже это слышали, но им это, в отличие от Кардинала, нравилось.
Кардинал начал пробираться между передними столиками. Делорм, нахмурившись, взглянула на него, когда он прошел мимо нее к двери, ведущей со сцены за кулисы.
— Что ты делаешь? — спросила она, но Кардинал только отмахнулся.
Лароша больше не было за кулисами. Не было его и за передними столиками. Кардинал обшаривал взглядом гостей, обожающе вперившихся в премьера, своего земляка, сумевшего прославиться. Кардинал вышел через боковую дверь в вестибюль. Ларош направлялся к парадному входу.
— Вы не останетесь? Не хотите насладиться своим триумфом?
Ларош обернулся, в руке у него был зонтик.
— Это не мой триумф, детектив. Это триумф премьера.
— Но ведь за этим стояли вы? Двигали рычаги, дергали за ниточки?
— Именно этим и должен заниматься глава избирательного штаба. Теперь моя работа завершена — по крайней мере, на данный момент. Я уверен, мистер Мэнтис сумеет справиться с аудиторией, ведь он настоящий профессионал. Кендалл говорил мне, что вы остаетесь на банкет.
— Вряд ли я останусь. У меня что-то пропал аппетит.
— Печально слышать. А как ваше расследование? Продвигается?
— О да. Сейчас мы знаем гораздо больше, чем, скажем, неделю назад. Во-первых, выяснилось, что эти два убийства связаны между собой. И кстати, это имеет отношение к вашей профессии.
— К какой именно? К торговле недвижимостью или к развитию территорий?
— К политике.
Ларош расхохотался. Это был раскатистый, непринужденный хохот человека, который знает, что занимает слишком высокое положение, чтобы кто-нибудь посмел сделать ему замечание, что он смеется слишком громко.
— Ну разумеется, те, кто плохо разбирается в политике, всегда склонны обвинять политических деятелей в насильственных действиях. Но все-таки не в изнасилованиях.
— Доктор Кейтс не была изнасилована.
— Вот как? Значит, «Лоуд» опять наврала?
— Доктор Кейтс убили. А затем убийце пришлось потрудиться, чтобы создать впечатление, будто ее изнасиловали.
— Не вижу смысла. Если вы кого-то убили, зачем ухудшать свое и без того незавидное положение, инсценируя изнасилование? Это только усугубит обвинения.