— Милое колечко, — наконец вымолвил Кэсерил.
Капитан освободил руку и нахмурился.
— Мне тоже так кажется.
— Надеюсь, вы не очень дорого заплатили за него. Думаю, изумруд фальшивый.
— Нет, он настоящий, милорд.
— На вашем месте я бы проверил его на подлинность у ювелира, ведь чего только не скажут и не сделают люди ради собственной выгоды!
Капитан прикрыл кольцо ладонью другой руки.
— Это хорошее кольцо.
— По сравнению с тем, что вам пришлось отдать за него, я бы сказал, что это мусор.
Губы капитана сжались. Он отшатнулся и зашагал прочь.
«Если это осада, — подумал Кэсерил, — то мы несём потери».
Погода стала холодной и дождливой, реки вздулись. Сезон Сына неуклонно приближался к концу. Одним промозглым сырым вечером после ужина, когда двор наслаждался игрой музыкантов, Орико наклонился к сестре и прошептал:
— Завтра в полдень приводи своих людей в тронный зал на посвящение ди Джиронала в провинкары. Оденься понаряднее — у меня будет несколько радостных для всего двора объявлений. А! Чуть не забыл — твой жемчуг. Лорд Дондо только вчера вечером жаловался мне, что ты не носишь его подарок.
— Не думаю, что он мне идёт, — ответила Исель. Она стрельнула глазами в сидевшего неподалёку Кэсерила, затем снова перевела взгляд на руки, сжимавшие складки платья.
— Ерунда! Как может девушке не идти жемчуг? — фыркнул рей и откинулся в кресле, чтобы поаплодировать только что сыгранной пьесе.
Исель молчала до тех пор, пока Кэсерил, провожая леди в их покои, уже не собрался пожелать им спокойной ночи и отправиться зевая к себе. Тогда она взорвалась:
— Я не ношу этот жемчуг, потому что он подарен мне вором! Я бы вернула его ордену Дочери, но держу пари, что этот дар оскорбил бы богиню. Этот жемчуг — грязный! Кэсерил, что мне с ним делать?
— Бастард — не слишком прихотливый бог. Передайте его настоятелю для больницы или для сиротского приюта, — предложил он.
— Это страшно раздосадует лорда Дондо. Но он не сможет даже выразить свой протест! Отличная мысль! Передайте жемчуг сиротам от моего имени. А что касается завтрашнего дня — я надену мою красную бархатную накидку поверх белого шёлкового платья. Это достаточно нарядно. И ещё драгоценности, что дала мне мама. Никто не осмелится высказаться против того, что на мне будут украшения моей матери!
Нан ди Врит задумчиво спросила:
— А что имел в виду ваш брат под «радостными объявлениями»? Вы не думаете, что он уже решил вопрос о вашей помолвке?
Исель остановилась, заморгала, но потом уверенно сказала:
— Нет, не может быть. Это дело долгих месяцев — сначала послы, потом письма, обмен подарками, сборы приданого… в конце концов, моё согласие! Должны написать мой портрет. И у меня будет портрет жениха, кем бы он ни был. Правдивый портрет, без всяких приукрашиваний, написанный художником, которого я выберу сама. Если мой принц толстый, косой, лысый губошлёп — так тому и быть, но я хочу честный портрет.
Бетрис поморщилась.
— Я очень надеюсь, что вам достанется красивый молодой лорд, когда придёт на то время.
Исель вздохнула:
— Это, конечно, было бы замечательно, но большинство великих лордов не таковы. Достаточно и того, чтобы он был здоров — не станем обременять богов молитвами о невозможном. Пусть будет здоров и пусть будет кинтарианцем.
— Очень разумно, — кивнул Кэсерил, приободрённый таким практическим и взвешенным подходом к жизни, который должен был значительно облегчить его жизнь в ближайшем будущем.
Бетрис неуютно поёжилась.
— В последнее время при дворе было слишком много рокнарских послов из всех пяти провинций.
Исель поджала губы.
— Хм…
— Среди высших лордов — приверженцев Пятибожия — выбор невелик, — задумчиво вставил Кэсерил.
— Рей Браджара снова овдовел, — в сомнении закусив губу, высказала своё предположение Нан ди Врит.
Исель отмела его:
— Нет, рею уже пятьдесят семь лет, да и у него есть взрослый женатый наследник. Зачем ему сын от меня, который будет дружественно настроен по отношению к своему дяде Орико — или к своему дяде Тейдесу, — но не будет править своей землёй?
— Есть ещё внук рея Браджара, — сказал Кэсерил.
— Ему всего семь! Мне придётся ждать ещё семь лет!
«Нет, — подумал Кэсерил, — это не годится».
— Да, сейчас слишком рано, а ждать — слишком долго. За семь лет может произойти что угодно. Люди умирают, государства воюют…
— Правда, — согласилась Нан ди Врит. — Ваш отец, рей Иас, помолвил вас, когда вам было два года, с одним рокнарским принцем, но бедный паренёк вскоре подхватил лихорадку и умер. Да. А то бы вас забрали в его провинцию два года назад.
Желая поддразнить, Бетрис сказала серьёзным голосом:
— Рей Ибры тоже вдовец.
Шокированная Исель округлила глаза:
— Но ему же вообще за семьдесят!
— Зато он не толстый. И тебе не придётся его долго терпеть.
— Ха! Он может прожить ещё двадцать лет просто из вредности. Полагаю, он вполне способен на это. Кроме того, его наследник тоже женат. Мне кажется, единственный из всех принцев, кто мне подходит по возрасту, — это его второй сын, а он не наследник.
— В любом случае в этом году вы не будете помолвлены с ибранцем, принцесса, — подвёл итог Кэсерил. — Старый Лис не в ладах с Орико из-за его поддержки Южной Ибры.
— Да, но… говорят, все верховные лорды Ибры — отличные военные моряки, — ни с того ни с сего вдруг добавила Исель.
— Ну а Орико какая с этого польза? — хмыкнула Нан ди Врит. — У Шалиона нет ни ярда прибрежных земель.
— Польза нашему берегу, — прошептала Исель, глядя куда-то вдаль.
— Когда мы владели Готоргетом и теми проходами, мы были готовы взять порт Виспинг. Теперь такая возможность упущена. Да… Скорее всего, принцесса, вас хотят выдать за какого-нибудь лорда Дартаки, так что давайте подналяжем на наш дартакан на следующей неделе, а?
Исель скорчила рожицу, но покорно вздохнула, соглашаясь. Кэсерил улыбнулся и, поклонившись, вышел. Если даже Исель не предназначалась правящему рею Дартаки, её могли выдать за одного из приграничных лордов. Кэсерил размышлял об этом, спускаясь по лестнице. К примеру, за кого-нибудь из тёплых северных провинций. Там, где расстояние и власть смогут защитить Исель от… проблем шалионского двора. И чем скорее, тем лучше.
«Для неё или для тебя?»