– Жалко в таких туфлях идти по городу? – спросил Глеб.
– Были бы мои, прошла бы, – с неожиданной откровенностью призналась девушка.
Лицо мужчины, сидевшего рядом с ней, было открытым и внушало доверие, но театралка не могла взять в толк, чего ему нужно.
– Наверное, у богатой подруги одолжили?
– Пришлось, – согласилась девушка, и тут испуг, но уже другого рода, вновь появился у нее в глазах. – Простите, но меня ждет… – она замялась и беспомощно замолчала.
– Наверное, он намного старше вас? – тоном, каким обычно учителя обращаются к ученицам, спросил Глеб, обернувшись.
– Да. Но он пригласил меня в театр.
– Наверное, вон тот, – предположил Глеб, указав рукой на немолодого мужчину в плаще, застывшего возле колонны. Его обширная лысина предательски блестела в свете фонарей.
– Да. Ну и что? – с вызовом произнесла девушка. – Вам-то какое дело?
– Нет, что вы, – заторопился Глеб, – я совсем не собираюсь вас отговаривать встречаться с ним. Я даже могу согласиться с тем, что он любит вас, а вы любите его.
Ведь правда?
– Не стоит ерничать.
– Значит, о вашей любви лучше не стоит говорить, – вновь мило улыбнулся Глеб.
Девушка как раз надела туфельки.
– Я пошла, У меня нет времени на болтовню.
– Он подождет вас. Он будет ждать вас целую вечность. Сомневаетесь?
– Сомневаюсь, что он прождет и двадцать минут.
Мне надо спешить.
– Погодите тридцать секунд. Я хочу попросить вас об одной услуге. Очень попросить, если хотите, могу встать на колени.
– Тут грязно, – резонно заметила студентка.
– Я могу подстелить носовой платок, – О чем попросить?
– Мне очень нужно сегодня попасть в оперу!
– Кажется, я могу понять вас, но не помочь, – в голосе девушки Сиверов ощутил сочувствие – надо дожимать, и она сдастся.
– Это вопрос жизни и смерти.
Глеб с облегчением подумал, что на этот раз он не соврал, а лишь не уточнил, о чьей жизни и смерти идет речь.
– Вы можете объяснить?
– Это сложно и долго, – Сиверов так и не привел в исполнение свою угрозу встать на колени, а лишь приложил руку к сердцу. – Я дам вам четыреста долларов.
– За что? – глаза девушки сузились, она уже готова была сказать Сиверову какую-нибудь гадость, но все-таки решила дождаться, когда непристойное предложение прозвучит открытым текстом.
– Дам четыреста долларов лишь за то, чтобы вы уговорили своего спутника, – Сиверов без запинки отыскал самое нейтральное слово «спутник», которое никак не могла припомнить девушка, – не идти с вами в оперу. Мне нужны его билет и ваш билет тоже. Два билета.
– Вы ждете женщину и не сумели достать билеты в оперу? – девушка уже сама искала себе оправдание, еще не успев согласиться.
– Почти угадали, – произнес Сиверов.
– Я бы рада вам помочь, но думаю, это… – Погодите, – рука, приложенная к сердцу, скользнула во внутренний карман, и Сиверов достал бумажник. Одну за другой отсчитал четыре сотенные купюры.
Они хрустнули в его в пальцах и застыли перед девушкой, раздвинутые веером. – А вы попытайтесь.
– Боюсь, ничего не получится, – студентка посмотрела на часы и тихонько вскрикнула:
– Да я уже опоздала на десять минут!
– Правильно, значит, он уже начал беспокоиться.
И если вы что-нибудь придумаете… – Насчет чего? – девушка подняла руку, но к деньгам пока не притронулась, сделав вид, что смахивает капельку дождя с напудренной щеки.
– Какая-нибудь неприятность у подруги, и вы вырвались лишь на полчаса, чтобы сказать ему, что в театр пойти не удастся.
– Глупо… банально… Сиверов начинал терять терпение.
«Ведь возьмет же деньги, какого черта только время тянет!»
– Я не знаю… – студентка так и не опустила руку, на это у нее уже не было сил.
«Ну, еще совсем немного!..»
– Скажите ему, что забыли выключить утюг.
– Это глупо, глупо.
– Глупо отказываться от дармовых денег, – жестко напомнил Сиверов и бросил купюры в расстегнутую женскую сумочку.
– Хорошо, я попробую. Но если не получится… – Получится, – настаивал Глеб.
– Если не получится, ждите меня возле выхода после спектакля. Я постараюсь вернуть вам деньги. Я же вижу, вы приличный человек, и мне хотелось бы помочь вам.
– Ты оправдываешься не передо мной, а перед собой. Можешь отложить оправдания на потом.
– Мы уже на «ты»?
– Иди же! – Глеб умоляюще посмотрел на нее.
– А как же вы?
– Я найдусь в нужное время и в нужном месте. Не хочешь же ты, чтобы мы вдвоем вышли под руку под слепящий свет фонаря?
– Ни в коем случае!
– Иди!
Прошуршала застежка молнии в сумочке. Девушка, цокая каблучками, заспешила к своему, как назвал его Глеб, спутнику. Тот, лишь завидев ее, укоризненно развел руками и постучал указательным пальцем по циферблату часов.
«За четыреста долларов можно наврать с три короба», – подумал Глеб и, обойдя скамейки, вышел к театру с другой стороны парадного крыльца.
– …но мы же собрались! – долетел до него голос пожилого мужчины, в волнении протиравшего лысину носовым платком. – Я дела отложил, встречи.
– Я сама ужасно расстроена… – Нет, но раз за два месяца мы выбрались с тобой в оперу… – Ты что, обещал показать меня своим знакомым? – девушка добавила немного гнева в голос и тут же смягчилась, улыбнувшись.
– При чем здесь мои знакомые? – мужчина говорил чуть громче, чем следовало бы приличному человеку. – Но что мне теперь делать с билетами?
– Кто-нибудь найдется, в конце концов, их всегда можно сдать в кассу, билеты сдают даже на самолеты.
– На кого я буду похож, если начну бегать возле театра и, как перекупщик, предлагать билеты?!
Именно на этот возглас Глеб обернулся и окинул невинным взглядом обладателя двух билетов на оперу «Лоэнгрин».
– Простите, я понимаю, вы говорили не для меня, но мне нужны два билета.
Очень нужны! – Глеб подошел вплотную к мужчине и, заглянув ему в глаза, добавил:
– Я заплачу столько, сколько вы скажете.
– Вот видишь, это, наверное, судьба. Круг замкнулся. Да, я не могу пойти в оперу, а есть человек, которому ты можешь помочь, – не моргнув глазом, сказала девушка.