— А с девушками Энди встречался? — спросил он, поскольку при всех деталях, выписанных на картине, парень явно пропустил кое-что важное.
— Нам об этом ничего не известно, — ответила Розен. — Мы ни разу не видели, чтобы кто-то приходил к нему. Правда, гараж у нас позади дома.
Келлер, бросив взгляд на жену, наконец решился:
— Джил считает, что он мог снова подсесть на наркотики.
— В его комнате кое-что обнаружили. — Джеффри не стал дожидаться вопроса, который Розен явно намеревалась задать. — Кусочки фольги и трубку. Но определить, когда он в последний раз этим пользовался, невозможно.
Розен как-то разом обмякла, и муж обнял ее за плечи. Она не воспротивилась, но все равно казалась очень далекой от него, и Джеффри снова задумался над состоянием их брака.
— У него очень часто менялось настроение, — стал рассказывать Келлер. — То он вдруг впадал в меланхолию, становился мрачнее тучи, то, наоборот, пребывал в состоянии эйфории. Трудно сказать, было ли это следствием употребления наркотиков или существовала иная причина.
Джеффри решил, что настал подходящий момент осведомиться насчет пирсинга у Энди.
— Я обратил внимание, что у него проколота бровь, — осторожно начал он.
— Ох, это чуть не убило Джил! — Келлер даже глаза закатил.
— И в носу тоже, — добавила Розен, недовольно нахмурившись. — Кажется, он себе и с языком недавно что-то такое сделал. Мне он ничего не показывал, но все время это жевал.
— Что-нибудь еще необычное? — чуть поднажал Джеффри.
Келлер и Розен одновременно посмотрели на него широко открытыми глазами: больше им ничего не было известно. Келлер высказался за них обоих:
— Мне кажется, у него там мало чего еще осталось, чтобы прокалывать! — Он только что не рассмеялся.
— А что насчет его попытки самоубийства в январе? — зашел с другой стороны Джеффри.
— Теперь я уже не так уверен, что он действительно хотел покончить с собой, — сказал Келлер. — Он знал, что Джил обнаружит записку, когда проснется, и так подгадал, чтобы она его нашла еще до того, как будет поздно. — Он помолчал. — Мы решили, что таким образом он просто пытается привлечь к себе наше внимание.
Джеффри ждал, что добавит к этому Розен, но она сидела с закрытыми глазами, прижавшись всем телом к мужу.
— Он иногда совершал дикие поступки, — продолжил Келлер. — Не думая о последствиях.
Розен промолчала, и он, покачав головой, добавил:
— Не знаю, может, мне и не следовало об этом говорить…
— Нет-нет, ты прав, — прошептала Джил.
— Мы не уделяли ему должного внимания, — продолжал заниматься самобичеванием Келлер. — Ведь наверняка что-то было…
Смерть сама по себе скверная штука, но самоубийство кого-то из близких особенно ужасно еще и потому, что в душах живых навсегда поселятся чувство вины. До конца своих дней они корят себя за то, что не обратили внимания на явные признаки грядущей беды. Случается и так, что акт самоубийства воспринимается как предательство — заварил, мол, кашу, а родственникам теперь разбираться. Джеффри подумал, что родители Энди Розена до конца жизни теперь будут балансировать между этими двумя состояниями.
Розен, справившись наконец со слезами, промокнула салфеткой глаза и вытерла нос.
— Удивительно, что вы вообще что-то обнаружили в его комнате, — сказала она. — У него там вечно был такой беспорядок…
С таким трудом обретенное равновесие оказалось снова нарушенным. Рот у нее скривился, несмотря на отчаянные попытки унять рыдания, и она прикрыла лицо руками.
Келлер стал гладить по голове и баюкать жену, как ребенка.
— Мне очень жаль. — Выдержка все же отказала и ему, и он спрятал лицо в ее волосах. — Я должен был быть здесь. Просто быть здесь…
В комнате воцарилось молчание — только всхлипывания нарушали тишину.
Наконец, прочистив горло, Джеффри заговорил:
— Мне хотелось бы еще раз осмотреть его комнату, если вы не против.
Голову поднял только Келлер. Кивнув, он снова принялся утешать жену. Джил, обмякнув, прильнула к нему, как тряпичная кукла.
Обернувшись с намерением покинуть гостиную, Джеффри оказался лицом к лицу с обнаженной женщиной на картине Энди. Было в ней что-то странно знакомое, но он никак не мог понять, что именно.
Осознав, что стоит разинув рот, он вышел из дома. Необходимо побеседовать с Келлером наедине и выяснить, о чем тот не хотел говорить в присутствии жены. Нужно также еще раз встретиться с Элен Шаффер — может, оказавшись подальше от места трагедии, она что-то еще припомнила.
Остановившись перед «мустангом», Джеффри снова обозрел машину восхищенным взглядом. То, что машину вымыли так рано утром и так скоро после смерти Энди, было странным, но преступлением, несомненно, не являлось. Может, Келлер сделал это потому, что так поступал сын, а может, хотел скрыть какие-то улики, хотя Джеффри не приходило в голову, что может связывать машину с преступлением, если, конечно, таковое имело место.
Он нагнулся и провел ладонью по рисунку протектора. Парковочная площадка возле моста посыпана гравием, и к ней ведет мощеная дорога. Даже если им и удастся обнаружить там следы его протекторов, это еще ничего не значит: Энди мог сотни раз туда заезжать. Из рапортов патрульных Джеффри было известно, что это местечко пользуется большой популярностью влюбленных парочек.
Джеффри уже достал мобильник, намереваясь позвонить Фрэнку, но тут заметил Ричарда Картера, который шел по дорожке к дому с большим сотейником в руках.
Завидев Джеффри, Ричард расплылся в широкой улыбке, но тут же, осознав всю неуместность веселья, принял серьезный вид.
— Привет вам, доктор Картер, — поздоровался Джеффри, стараясь говорить как можно вежливее. У него полно гораздо более важных дел, чем отвечать на вопросы любопытствующего Ричарда, который всегда совал нос не в свои дела.
— Я тут кое-что приготовил для Брайана и Джил, — сказал Ричард. — Они дома?
Джеффри, оглянувшись на дом, заметил:
— Сейчас, наверное, не самый удобный момент.
Помрачнев, Ричард пробормотал:
— Я просто хотел помочь…
Джеффри подумал, как бы ему порасспросить Ричарда о Брайане Келлере, не выдавая при этом своего явного интереса. Зная повадки Ричарда, он решил для начала его ошарашить.
— Вы дружили с Энди? — Он прикинул, что Ричард, вероятно, всего лет на восемь-девять старше погибшего парня.
— Господи! Нет, конечно, — захохотал Ричард. — Он же был студент. А кроме того, совершенно отвратительный тип!
Джеффри и сам уже пришел к подобному выводу, однако его поразила прозвучавшая в словах Ричарда ярость и ненависть.