— В ее представлении — да. Она хотела использовать камеры слежения. Я не усмотрел в этом никакого вреда. Полагаю, мне льстило, что она питает интерес к моей работе, что хочет воспользоваться моими достижениями. Я не знал, что за этим стоит.
Я видел, что ради самооправдания он пытается уверить себя и других, что его великодушие вознаграждено обманом и предательством. Это открывало дорогу ненависти.
— Но это еще не все, верно ведь? Я знаю, что вы дали Софи прибор, способный творить кое-какие хитрости. Он делал ее невидимой для камер. Она буквально изымала себя из картины.
— А… Вы об этом!
— Я видел ее произведения. Сперва я подумал, что дело во включении и выключении камеры или в умелой редактуре отснятого материала. Но затем понял, что суть сложнее, и попросил одного моего технически грамотного друга внимательно изучить записи.
— Я сделал это специально для нее, инспектор.
— Барри Дин видел произведения Софи и догадался, что их автор имел доступ к АРЭСН. Он известил ее о своем открытии, и она решила, что сможет использовать Дина, чтобы задеть вас. Не думаю, что вы ей нравились, сэр. Не думаю, чтобы хоть сколько-нибудь нравились. Но Барри Дин нарушил условия сделки. Он позаботился, чтобы ее убили, и забрал жесткие диски из компьютеров, тем самым получив программу и возможность вас шантажировать. И он взял еще кое-что — штуковину, которая умеет дистанционно управлять камерами видеонаблюдения.
— Софи настаивала, и я… Да, признаю, я питал к ней слабость. Назовем это слепой привязанностью дядюшки, — произнес Энтони Бут с неожиданным достоинством. — Я пошел на поводу у девочки и сглупил.
«Вот именно, — подумал я. — Предоставил Софи средство исчезать, и она исчезла».
— Не иначе как вы здорово привязались к ней, сэр, если подарили ей нечто столь могущественное.
— Мы хорошо подружились за последние два года, инспектор. Она была похожа на меня, а не на Саймона с Анджелой. Она сама так говорила.
Теперь я видел, насколько Софи им манипулировала. Как использовала его гордость и тщеславие, чтобы получить то, что хотела. В глубине души он все еще был младшим братцем, жаждавшим доставлять удовольствие, ищущим одобрения.
— Барри Дин узнал об этом и натравил на Софи убийцу, чтобы заполучить желаемое. И человек, которому он заплатил за ее убийство, заодно разлил сперму, взятую из презерватива, которым вы пользовались, когда трахали проститутку по имени Вероника Брукс. — Я резко выделил слово «трахали».
— Я не делаю тайны из своей сексуальной жизни, инспектор.
— Похоже, Дин вас и впрямь ненавидел.
— Это легко объяснить. Я как-то раз дал надомную работу Барри Дину. Я привлекал немало вольных программистов, когда разрабатывал код для АРЭСН и чип «красной линии». Одним из них был Дин.
— Когда это было, сэр?
— Два года назад. Как раз когда его выпустили из тюрьмы. Кто-то стал посылать работающим у меня женщинам самую грязную порнографию. Я выследил Дина и уволил его.
— Я видел его дело, сэр. Там об этом не упоминается.
— Я не заявлял в полицию, ибо счел это внутренним делом фирмы, инспектор. Я узнал, что он вытворяет, и избавился от него.
— Полагаю, было бы неловко для фирмы, работающей в сфере безопасности, признать, что она по недомыслию наняла субъекта с преступным прошлым.
Энтони Бут ничего не ответил, и я добавил:
— А вот чего я не понимаю, так это почему вы не рассказали всего полиции после гибели Софи.
— Я не знал тогда, что Барри Дин стоит за похищением программы и того, что вы назвали «штуковиной».
— И за убийством Софи?
— И за этим тоже, конечно.
— Выкладывайте, — предложил я. — Вы хотели справиться сами. Вы хотели откупиться и замять дело. Вы бы не сообщили полиции о шантаже, даже если бы знали, кто вас шантажирует, а я думаю, вы знали, что это — Барри Дин. Он наверняка хотел, чтобы вы знали, что это он. Таков его стиль.
— Я признаю не больше того, что хочу признать, инспектор.
— Да. Люди вроде вас всегда таковы. Вам нравится думать, что вы у штурвала.
— Я делал что мог.
— Например, подделали письмо Барри Дина и направили его на адрес Софи в «Интернет-Волшебнике»? Надеялись, что полиция уловит намек, выследит Барри Дина и обвинит его в убийстве, но так и не установит, что он украл?
— Если бы я что-то такое и сделал, инспектор, мне бы следовало выразить разочарование в том, что полиция сплоховала.
Зато я не сплоховал. Впрочем, тоже попался на крючок, и не только Энтони Бута, но и Дэвида Варнома. Дон Фаулер проанализировал фото Софи Бут, направленное мне через кубинский ретранслятор. Я думал, что это Барри Дин дразнит меня снимком Софи Бут, сделанным через несколько мгновений после того, как ее убили, а оказалось, это — подделка. Изображение мертвой девушки подправили, а ее отеки в виде чулок, запечатленные на снимке полицейского фотографа, стерли в программе по обработке изображений. Нехитрая наживка, брошенная мне Дэвидом Варномом и Анн-Мари Дэвис… А я, как дурак, клюнул.
Я продолжил разговор с Энтони Бутом:
— Вы, безусловно, порядком разочарованы действиями полиции. Проблема в том, что мы не в игры играем. Мы живем в реальном мире, в мире причин и следствий, где невозможно произвести перезагрузку, невозможно вернуться назад, если сделаешь что-то не так. Найдена мертвая девушка, зверски убитая, и на простынях осталась сперма ее дяди. Что еще могло прийти в голову детективам? Вам следовало рассказать о попытке шантажа. Вам следовало рассказать всю правду.
— А что я мог сделать, будучи частным лицом? Поручить кому-нибудь убить негодяя?
— Готов спорить, вы об этом думали. Возможно, даже наводили справки. В сущности, даже надеюсь на это, поскольку мы об этом узнаем. Но Барри Дин принадлежал семейству Вителли, и ни один наемный убийца, будучи в здравом уме, такой заказ не принял бы.
— Закон не запрещает наводить справки, инспектор.
— Фактически это уже само по себе нарушение закона. Заговор с целью убийства карается самое меньшее пятью годами. К сожалению, человек с вашими связями отбыл бы, вероятно, минимальный срок в одной из открытых тюрем.
— Тогда я ничего не признаю. Однако скажу, что разочарован тем, как все обернулось, не меньше вашего.
— Я бы не охарактеризовал свое нынешнее чувство как разочарование.
За все это время Энтони Бут так и не обернулся. Я пытался уверить себя, что он поступает так из стыда, а не из надменности. Он пожал плечами.
— Дело не доведено до конца. Официальная версия изящна, но мы знаем, что два главных игрока скрылись.
— Вас беспокоит, что не свершилось правосудие над убийцей вашей племянницы, или та программа, что забрал с собой Барри Дин?