Брэд присоединился, и вместе они расширили отверстие, достаточное для того, чтобы Лена могла в него пролезть. Щепки ободрали ей руки и лицо, но она не обратила внимания на боль.

– Марк! – произнесла она дрожащим от ужаса голосом. – Держись, Марк, держись.

Брэд нажал на нее сзади, и она свалилась в комнату. Марк повесился на ремне. Потолок дома на колесах был невысоким, и ноги мальчика доставали до пола. Тем не менее ремень на шее сделал свое дело. Лица Марка посинело, язык слегка высунулся наружу. Лена схватила Марка за ноги, стараясь ослабить натяжение ремня.

– Черт побери, Брэд! – выругалась она. – Быстро сюда.

Брэду удалось наконец расширить отверстие, он влез в комнату и принялся резать ремень перочинным ножом, в то время как Лена поддерживала Марку ноги. Казалось, прошла вечность, пока нож прорезал толстую кожу. У Лены дрожали руки под тяжестью тела.

– Нет, нет, нет! – кричала Лена, когда Марк упал на пол. Она приложила ухо к его груди, стараясь расслышать биение сердца. Прошло несколько секунд, пока она не услышала слабый удар, а за ним другой, сильнее.

– Жив? – спросил Брэд снимая ремень с шеи Марка.

Лена кивнула и стащила с кровати одеяло, завернула в него Марка и приказала:

– Вызови «скорую».

13

– Сара? – сказала Молли и повторила: – Сара?

– Мм? – ответила Сара.

Молли, Кэнди Нельсон и трое ее детей смотрели на нее с выжиданием.

Сара покачала головой.

– Извините.

Вернулась к осмотру. Она беспокоилась о Лэйси Паттерсон.

– Глубоко вдохни, – сказала Сара Дэнни Нельсону.

– Я уже десять минут глубоко дышу, – пожаловался Дэнни.

– Помолчи! – цыкнула его мамаша.

Сара чувствовала, что Молли смотрит на нее, но сосредоточила внимание на Дэнни.

– Хорошо, – сказала она. – Надень рубашку, а я поговорю с твоей мамой.

Кэнди Нельсон вышла за ней в коридор.

– Я хочу направить его к специалисту, – сказала Сара.

Мать приложила руку к сердцу, словно Сара сказала, что Дэнни осталось жить два месяца.

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказала она. – Я просто хочу, чтобы специалист проверил его уши. Он понимает в этом больше меня.

– Вы уверены, что ему ничто не грозит?

– Абсолютно, – сказала Сара и обратилась к сестре. – Молли, напишите направление к Мэтту де Андреа в Эйвондейле.

Молли кивнула, и Сара вернулась в кабинет. Уселась, бросила на стол стетоскоп, постаралась не вздыхать. Поймала себя на том, что думает о Джеффри. У нее болело все тело, особенно спина. Ничего удивительного: они не вышли из коридора до трех часов утра.

– Итак, – сказала Молли, ворвавшись в мысли Сары, – похоже, мы снова встречаемся с Джеффри.

Сара покраснела.

– Это так заметно?

– Скажем так: объявление в «Грант обсервер» менее бросалось бы в глаза.

Сара прищурилась.

– Это был ваш последний пациент, – улыбнулась Молли. – В морг пойдете?

Сара хотела ответить, но в коридоре послышался грохот, а вслед за ним – ругательство. Сара закатила глаза и побежала к ванной. Шестилетний мальчишка из любопытства бросал в унитаз зажженные спички. В результате засорил фановую трубу. Сара не знала – звать ли на помощь отца, потому что сегодня с ним должна была работать Тесс. У Сары не было инструментов, чтобы самой сделать ремонт, к тому же накануне она раньше ушла домой. Кроме того, она оскорбила бы отца, если бы его не вызвала.

– Папа, – прошептала Сара, закрыв за собой дверь. – Это детская клиника. Ты не должен произносить такие слова.

Он глянул на нее через плечо.

– Я ругался при вас всю жизнь, и ничего – нормальные девчонки выросли.

– Папа… – снова сказала Сара.

– Верно, – сказал он. – Я твой отец.

Она сдалась и уселась на край ванны. В детстве Сара часто смотрела, как работает отец, и Эдди устраивал перед Сарой и Тесс настоящий спектакль: стучал по трубам, танцевал вокруг них с гаечным ключом в одной руке и с плунжером в другой. Он хотел, чтобы его дочки были рукастыми и умели управляться с инструментами. Сара часто думала, что отец недоволен тем, что она не продолжила семейный бизнес, а пошла учиться на врача. Впоследствии он увидел, что она может зарабатывать себе на жизнь, но Сара чувствовала: Эдди предпочел бы, чтобы она жила дома, сваривала бы трубы и прочищала бы вместе с ним засоры. Бывали дни, когда и Сара жалела о своем выборе: у водопроводчиков рабочих часов меньше.

Эдди откашлялся и сказал:

– Дикий Запад, ага?

Сара улыбнулась, зная, что сейчас он расскажет анекдот:

– Хорошо.

– Приходит шериф в салун и говорит: «Я ищу ковбоя в коричневом бумажном жилете и коричневых бумажных штанах».

Эдди подождал немного, чтобы убедиться, что Сара его слушает, и продолжил:

– Бармен спрашивает: «За что его разыскивают?» И шериф отвечает: «Пошуршал».

Сара невольно рассмеялась.

Эдди вернулся к своей работе – завертел в унитазе канализационным ершом. Свернутая в клубок гибкая металлическая змея начала медленно разворачиваться, острый кончик полез в унитаз.

– Что этот ребенок туда запихнул? – спросил Эдди.

– Большой спичечный коробок, – сказала Сара. – По крайней мере, мы так думаем.

– Маленький ублюдок, – пробормотал Эдди, и Сара покачала головой, зная, что урезонивать его бесполезно.

Она выучила этот урок почти тридцать лет назад на школьном родительском собрании. Сара поставила локти на колени и смотрела, как отец работает. Щеголем Эдди Линтона никто бы не назвал, даже когда он старался. Сейчас на нем была футболка, в которой он ходил на концерты, когда они с Тесс были еще школьницами. Зеленые шорты были такими старыми, что с них свешивались нитки. Сара наклонилась и потянула за одну из них.

– Прекрати, – сказал он.

– Надо бы сходить за ножницами, – сказала она.

– У тебя что, пациентов нет?

– Сегодня у меня по расписанию морг, – ответила Сара.

В морге ее ожидала стопка бумаг, и Саре не хотелось с ними разбираться. По правде говоря, она с удовольствием просидела бы целый день с отцом. Пока у Джеффри не закончится рабочий день.

Эдди глянул на нее через плечо.

– Ты почему такая счастливая?

– Потому что ты здесь, – сказала она и погладила его по спине.

– Да уж, – пробормотал отец и сильнее нажал на свою змею. – Ну и постарался. Ты должна взять штраф с родителей этого постреленка.