— Да уж.
Начальник полиции ожидал услышать что-то еще, но та склонилась над мальчиком, пытаясь его успокоить. Удивительно, справляется с таким непоседой и от усталости не падает с ног! Теперь Джеффри понял, почему его собственная мать носила в сумочке фляжку с коньяком.
Прислонившись к стене, Толливер рассматривал аккуратно сложенные в углу игрушки. На стене как минимум три плаката с надписью: «Пользоваться мобильными телефонами запрещено». Сара считала: если ребенок настолько плох, что его привезли в больницу, родителям следует присматривать за ним, а не болтать по сотовому. Джеффри улыбнулся, вспомнив единственный случай, когда она взяла мобильный в машину. Почему-то Сара долго держала нажатой кнопку быстрого набора, и, подняв трубку, Джеффри несколько минут слушал, как она подпевает радио. Лишь после третьего гудка начальник полиции догадался: это бывшая супруга пытается попасть в такт с Боем Джорджем, а не мучающий кошку извращенец.
Дверь кабинета открылась, и вышла доктор Линтон. Джеффри она не заметила, и инспектор не спешил привлекать к себе внимание. Обычно на работе Сара собирала свои длинные темно-рыжие волосы в хвост, но сегодня оставила их распущенными. На ней были белая блузка и юбка длиной чуть ниже колен, туфли на невысоком каблуке, делавшие ноги весьма соблазнительными. Толливер улыбнулся: любую другую женщину такой наряд превратил бы в официантку, а высокой, стройной Саре шел изумительно!
— До сих пор капризничает, — пожаловалась молодая мать.
Доктор Линтон нежно коснулась пухлой розовой щечки, и, словно по мановению волшебной палочки, малыш успокоился. В животе Джеффри завязался тугой узел: Сара отлично ладит с детьми, а о том, что своих иметь не может, они никогда не говорят. Некоторые темы лучше не обсуждать, чтобы ненароком не задеть за живое.
Толливер наблюдал за Сарой: гладит мягкие кудри мальчика, улыбается… Она казалась такой счастливой, что Джеффри почувствовал себя незваным гостем, будто увидел нечто, для чужих глаз совершенно не предназначенное. Может, прочистить горло, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие?
Явно застигнутая врасплох, доктор Линтон испуганно обернулась.
— Секунду, — бросила она Джеффри и, моментально посерьезнев, протянула девушке бумажный пакет: — Вот, лекарств хватит на неделю. Если к четвергу не станет легче, позвоните.
Крепко прижимая к себе мальчика, молодая мать взяла пакет. Судя по всему, родила она еще школьницей. Джеффри и сам недавно узнал, что еще до поступления в колледж сделал подружке ребенка. Ну, сейчас-то Джаред совсем взрослый…
— Спасибо вам, доктор Линтон, — пролепетала молодая женщина. — Не знаю, когда смогу заплатить…
— Главное, пусть ребенок поправится, — перебила ее Сара. — И сами постарайтесь поспать. Ваша усталость мальчику точно не поможет!
Юная мать поспешно кивнула. Все понятно: пропустила добрый совет мимо ушей. Сара, естественно, тоже это почувствовала.
— Ну хотя бы постарайтесь, — мягко сказала она, — не то заболеете.
— Ладно, — неуверенно кивнула та.
Сара протянула руку к детской ножке и стала машинально ее поглаживать. На губах — безмятежно-счастливая улыбка.
— Спасибо вам, спасибо, что пришли пораньше…
— Не стоит благодарности! — Сара никогда не умела принимать хвалу или комплименты. Проводив юную мать до двери, она напомнила: — Позвоните, если не наступит улучшение.
— Да, мэм!
Сара аккуратно прикрыла дверь и медленно, не глядя на незваного гостя, пошла обратно. Толливер открыл рот, чтобы заговорить, но бывшая супруга опередила его:
— Есть новости о Еве?
— Нет, но, может, появятся, когда на западном побережье начнется рабочий день.
— На беглянку она не похожа.
— Да, мне тоже так кажется.
Повисло неловкое молчание: Джеффри просто не знал, что сказать.
— Хорошо, что ты пришел, — как обычно первой нарушила молчание Сара, быстро шагая в лабораторию. Джеффри шел следом и уже решил, что опасность миновала, когда бывшая супруга объявила: — Хочу взять у тебя анализы на гепатит.
— Но ведь их уже взял Хэр.
— Да, знаю, — коротко ответила доктор Линтон.
Она не придержала дверь, и Джеффри пришлось ее ловить. К несчастью, он подставил левую руку, и удар пришелся прямо по ране. Ощущение было такое, будто в ладонь вонзился нож.
— Боже, Сара! — прошипел он.
— Прости. — Извинение прозвучало искренне, но в глазах полыхнуло что-то похожее на месть. Доктор Линтон потянулась, чтобы осмотреть руку, а Джеффри чисто инстинктивно отстранился. Однако раздраженный взгляд супруги красноречиво убедил: перевязке лучше не сопротивляться.
— Кровь давно течет? — спросила она.
— Она не течет, — по-детски упрямился Толливер, опасаясь, что из всех способов остановки кровотечения Сара выберет самый болезненный, но все-таки пошел вслед за ней в перевязочную, словно ягненок на заклание.
— Ты ведь не купил лекарства по рецепту? — едко спросила Сара и, перегнувшись через стойку, достала из ящика несколько ярких блистеров. — Вот, возьми!
Джеффри растерянно разглядывал упаковку: на цветной фольге фигурки домашних животных.
— Что это?
— Антибиотики.
— Разве они не для детей?
Судя по выражению лица, шутить Сара не собиралась.
— Здесь полдозы взрослого, в качестве приложения — диск с мультфильмами, и все по непомерно высокой цене. Будешь пить по две таблетки утром и вечером.
— И как долго?
— Пока я не скажу. А теперь иди за мной! — приказала доктор.
Чувствуя себя провинившимся ребенком, Джеффри поплелся в смотровой кабинет. Его мама работала буфетчицей в больнице, так что школьником он прогулял немало уроков, обращаясь к педиатру с любой шишкой и царапиной. Его проделкам потворствовал врач приемного отделения по имени Карл Роджерс, который, как подозревал мальчик, потакал и миловидной буфетчице. Однажды Роджерс рассказал идиотский анекдот про монашку, у которой парализовало нижние конечности, и Джеффри впервые услышал, как мама хихикает.
— Садись! — велела Сара, подталкивая Толливера, будто он не мог самостоятельно залезть на стол.
— Я сам… — начал было мужчина, но она уже сняла повязку. Рана напоминала влажный, жадно полуоткрытый рот, и Джеффри почувствовал, как по руке растекается пульсирующая боль.
— Ты содрал болячку! — Держа ладонь бывшего мужа над серебристым лотком, доктор осторожно промывала рану.
Толливер изо всех сил старался не обращать внимания на боль, которую без всяких преувеличений можно было назвать невыносимой. Удивительно, но во время процедур раны беспокоят сильнее, чем когда их получаешь. Джеффри уже забыл, как порезал руку в лесу, зато сейчас при каждом движении пальцев в кожу будто вонзались сотни иголок.