— На работе запарка. — Джеффри чуточку отстранился. — Документы, текущие дела. Прибавь к этому переезд. Выспаться едва успеваю, не говоря уже о встречах с тобой.
— Дело не в этом, — проговорила доктор Линтон, удивленная его извиняющимся тоном: она и сама много работала и ни за что не стала бы упрекать любимого.
— Пару раз не смог перезвонить, так что прости, — отступив на пару шагов, оправдывался Толливер.
— Джеф, — остановила его Сара, — я поняла, что ты занят, ничего страшного.
— Тогда что случилось?
Неожиданно осознав, что замерзла, она скрестила руки на груди.
— Папа про нас знает.
Толливер немного успокоился. Заметив это, Сара догадалась: он ожидал услышать другое.
— Ты же не рассчитывала вечно скрывать? — спросил он.
— Не знаю, — призналась Сара. Она чувствовала: Джефа что-то тяготит, но не знала, как его разговорить. — Давай прогуляемся вокруг озера! — предложила она.
— Ладно, — неуверенно глянув на дом, согласился Толливер.
Сара повела его во двор, а оттуда к озеру по каменной тропке, которую отец проложил еще до ее рождения. Воцарилась вполне комфортная для обоих тишина. Взявшись за руки, бывшие супруги пробирались к берегу. Сара поскользнулась на мокром камне, но Толливер вовремя схватил за руку, смеясь над ее неловкостью. Громко стрекотали белки, а крупный канюк, распластав крылья на дувшем с озера бризе, описал над деревьями красивую дугу.
Искусственное озеро Грант занимало территорию одна тысяча двести восемьдесят гектаров и местами достигало глубины сто метров. Вершины деревьев, что росли в долине до того, как ее затопили, до сих пор возвышались над водой. Сара часто думала о брошенных домах: может, в них сейчас живет рыба? У Эдди сохранились фотографии, сделанные до появления озера: очень похоже на аграрные районы штата — аккуратные одноэтажные домики, кое-где с пристройками. Под водой оказались магазины, церкви и хлопкопрядильная фабрика, которая пережила Гражданскую войну и реконструкцию явно не для того, чтобы ее закрыли в эпоху Великой депрессии. Бурные потоки реки Очавахи стерли все это с лица земли, потому что округ Грант нуждался в надежном источнике электроэнергии. Летом уровень воды повышался и падал в зависимости от потребностей, и ребенком Сара часто отключала в доме свет, надеясь, что озеро не обмелеет и она сможет покататься на водных лыжах.
Лучшая часть озера, около тысячи гектаров, принадлежала Национальному лесному хозяйству, которое будто накрыло воду невидимым колпаком. Одна сторона примыкала к жилому массиву, где стояли дома Сары и ее родителей, другая — к технологическому университету Гранта. Шестьдесят процентов статридцатикилометровой береговой линии принадлежало заповедной зоне, и любимое место доктора Линтон находилось точно посередине. Туристам разрешалось разбивать в лесу палатки, но каменистый участок у береговой зоны особенно их не привлекал. В основном здесь собирались подростки, чтобы потискаться или просто вырваться из-под надзора родителей. Дом Сары выходил прямо на живописные скалы, которые наверняка любили индейцы, пока их отсюда не выселили, и вечерами она нередко видела огонек спички: кто-то закуривал сигарету или что-то посерьезнее.
От воды повеяло холодом, и женщина задрожала.
— Неужели ты думала, они не узнают? — спросил Джеффри, обнимая ее за плечи.
Остановившись, Сара заглянула ему в глаза:
— Наверное, просто надеялась.
Толливер растянул губы в кривоватой улыбке: верный знак того, что сейчас последует извинение.
— Прости, что так задерживался на работе.
— Я и сама всю неделю раньше восьми не приезжала.
— Разобралась со страховщиками?
— Не желаю это обсуждать! — простонала женщина.
— Ладно, — кивнул Джеффри, явно не зная, о чем говорить. — Как Тесс?
— И о ней тоже не желаю!
— Хорошо… — снова улыбнулся Толливер, и солнце сделало его глаза такими синими, что Сару бросило в дрожь. — Хочешь домой? — спросил Джеффри, неправильно истолковав ее реакцию.
— Нет. — Сара обняла его за шею. — Хочу, чтобы ты затащил меня под деревья и растерзал.
Джеффри захохотал, но потом увидел, что она не шутит.
— Прямо здесь на скалах?
— Никого же нет!
— Ты шутишь!
— С последнего раза прошло две недели! — напомнила она, хотя раньше об этом не думала. Вообще-то долгие паузы были не в духе Толливера.
— На берегу холодно.
— Но губы-то у меня теплые! — прильнув к его уху, прошептала Сара.
— Я устал, — боролся с возбуждением Толливер.
— Мне ты усталым не кажешься, — прижалась к нему Сара.
— Сейчас польет дождь.
Небо заволокло тучами, но из прогноза погоды доктор Линтон знала: ливень ожидается не раньше чем через три часа.
— В чем дело?
Отступив на шаг, Джеффри взглянул на озеро.
— Говорю же, устал.
— Ну, для такого дела силы наверняка найдутся.
— Здесь слишком сыро. — Толливер махнул рукой в сторону озера.
— Но проблема-то не в этом. — По спине женщины полз мерзкий холодок подозрения. За пятнадцать лет она досконально изучила мимику и жестикуляцию Джеффри. Когда виноват, теребит большой палец, когда не может распутать дело, поднимает правую бровь. В конце трудного дня сутулится и бормочет себе под нос, пока Сара не поможет ему выговориться. Сейчас поджатые губы свидетельствовали о том, что он хочет поговорить с ней о чем-то, но не решается. — Что происходит? — скрестив руки на груди, спросила доктор Линтон.
— Ничего.
— Ничего? — переспросила она, глядя на Джеффри так, будто хотела выпытать правду. Рот превратился в тугую полоску, руки нервно стиснуты. Сара чувствовала: нечто подобное они уже проходили, и ужасная догадка тупой иглой терзала ее сердце.
— О Боже! — простонала она, укрепившись в страшном подозрении. — Господи Иисусе! — Доктор Линтон прижала руку к низу живота, будто пытаясь унять тошноту.
— Что?
Женщина двинулась назад по тропинке, чувствуя себя полной дурой. Ощущение было настолько сильным, что мысли запутались в плотный клубок.
— Сара… — Толливер коснулся ее плеча, но Сара вырвалась. Тогда Джеффри спустился чуть ниже и встал на пути, вынуждая на него взглянуть. — Ну, что происходит?
— Кто это?
— В смысле?
— Кто она? — уточнила Сара. — Ну же, Джеффри! Та же красотка, что и в прошлый раз?
Доктор Линтон так стиснула зубы, что заболела челюсть. Все сходится: рассеянный вид, виноватый тон, отчужденность. У Толливера каждый вечер находились отговорки, чтобы не остаться у нее: переезд, запарка на работе, чертова кухня, которая прождала ремонта добрых десять лет. Стоило довериться и ослабить бдительность — Джеффри тут же предавал.