— Софрон Ильич! — вскочила обрадованная Мура. — Наконец-то! Где вы его разыскали, Карл Иваныч?!
— В Главном штабе, — охотно пояснил Вирхов, отвесив дамам общий поклон и пожимая руку профессору. — В следственном управлении контрразведки.
— Мы были уверены, что ваш арест какое-то недоразумение и все благополучно разъяснится, — подхватила Елизавета Викентьевна.
— Присаживайтесь, господа, рассказывайте, — напряжение в профессорском голосе спало.
— Рассиживаться особенно некогда, — ответил Вирхов, — дел невпроворот. Но от чашки чая не отказался бы.
Глафира принесла чашки для гостей, и Елизавета Викентьевна поторопилась наполнить их.
— Извините за поздний визит, — начал Вирхов, — однако жизнь наша такая, что не до этикета. Надеюсь на ваше понимание.
— Разумеется, Карл Иваныч, — поддержала гостя хозяйка, — мы рады вас видеть. Тем более что вы привезли с собой Софрона Ильича. Мурочка о нем очень беспокоилась.
— С Софрона Ильича и начнем. — Вирхов отхлебнул чай и положил в розеточку малиновое варенье. — Мед не могу, от него в сон клонит, а мне спать рано. Софрон Ильич — жертва бродячей собаки.
И под изумленные ахи и вздохи старших Муромцевых Вирхов поведал историю ареста Софрона Ильича, не ко времени заглянувшего в квартиру покойного китайца Ерофея Вей-Так-Тао, где контрразведчики устроили засаду. Вирхов винил и своего высокомудрого универсанта, подсунувшего полковнику Ястребову Библию из матраса китайца, чем навел его на мысль о шпионах.
— И я не мог никого назвать, кто подтвердил бы мою невиновность, — лепетал счастливый Бричкин. — На Марию Николаевну мне не хотелось ссылаться.
— И то верно, — одобрил профессор. — Нечего девушку в шпионские истории втягивать. С контрразведкой дел лучше не иметь, переворошили бы все и до моей лаборатории бы добрались.
— Я и вспомнил про господина Вирхова. Он личность известная, достойная, авторитетная…
— С моим арестом господин Ястребов переборщил, пыль в глаза вам, молодым, пускал. Шутка неудачная. Видно, хотел себе авторитету придать. На кого-то он хотел произвести впечатление. — Вирхов с усмешкой глянул на Марию Николаевну. — Да и Тернов мой перестарался, — все начальство взбудоражил, сам министр юстиции на мою защиту бросился. Пригласили-то меня на очную ставку. Словом, засвидетельствовал я, дорогая моя, невиновность вашего помощника, да и контрразведчикам помог кое в чем разобраться.
— Карл Иваныч был грозен, — доложил сияющий Бричкин. — От меня шифр требовали, все трясли Библией с иероглифами!
— Эти штабные вечно хотят в военное время быструю карьеру сделать! — Вирхов не желал делиться лаврами рассказчика. — А ума не хватило синологов привлечь! У них, видите ли, тайны государственные да секреты. Предложил я им связаться с Синодом, пригласить священника, который имел когда-то приход в азиатской части России да разбирается в иероглифах.
— И они вас послушались? — Мура расплылась в счастливой улыбке.
— Послушались, дорогая моя! — ответил Вирхов. — Но если вы будете меня перебивать, я до утра рассказ не завершу. Православный синолог с Библией не сразу, но разобрался. Ветошка получилась, а не шифр! Иероглифы обозначали названия книг, а цифры — номера глав и стихов. «И сказала Далила Самсону: скажи мне, в чем великая сила твоя и чем связать тебя, чтобы усмирить тебя?»
— Представляю себе лица ваших мучителей, — Мура довольно засмеялась. — Версия о шпионской сети строилась на этой Библии и рапорте мичмана Таволжанского.
— Вот именно, — согласился Вирхов. — Мичман с самого начала морочил голову и мне, и Ястребову, считал безухого китайца опасным шпионом. А остался от лукавого мудрствования один пшик. Нас с Софроном Ильичом с поклонами и извинениями сопровождали до дверей.
— Карл Иваныч возмущался, что его от дел отвлекли! И убийство Ерофея, и налет на «Семирамиду», и смерть купца Малютина, и взрыв у бывшей гауптвахты… Все застопорилось, — добавил Бричкин, с удовольствием уплетая холодную ветчину, принесенную заботливой Глашей.
— И падение вазы на голову модного адвоката, и отравление Минхерца, — продолжила Мура.
Вирхов обтер губы салфеткой, отложил ее и встал.
— Вам бы все шутки шутить, Мария Николаевна! А мне пора на Литейный. Дело-то без меня стоит… Жаль, Коровкиным звонить поздно.
— Я очень признательна вам, Карл Иваныч, — покраснела Мура. — Спасибо, что выручили Бричкина. Я очень тревожилась о Софроне Ильиче. Да и наше расследование тоже остановилось…
Вирхов скривился и пожал в знак прощания руку профессору.
— Если вы о Бурбонах, то это не по моей части. У меня другие проблемы: придется завтра облаву организовать. Пора положить конец безобразиям…
— Но облаву можно и отложить, — неуверенно произнесла Мура, отводя глаза от испытующего взора Вирхова. — Могут обнаружиться другие обстоятельства, которые поменяют ваши планы…
— На что вы намекаете? — в голосе Вирхова послышалась тревога. — Вам что-то известно?
— Пока еще нет, — уклонилась Мура, — но завтра станет известно из выпуска «Петербургского листка». Только умоляю вас, примите все меры предосторожности.
Карл Иванович Вирхов попал на Литейный уже за полночь. Однако его кабинет был заполнен людьми. Павел Миронович Тернов и письмоводитель Поликарп Христофорович принимали кого-то в следственной камере; кого именно, Вирхов сразу не разобрал. Зато тут же отметил, что кандидат восседает за его письменным столом! Ему это не понравилось, но искренняя радость подчиненных смягчила душу, и следователь решил не размениваться на пустяшные выговоры.
— Карл Иваныч, — Тернов выбежал навстречу начальнику и егозил перед глазами Вирхова. — Как я рад, что вы вернулись! Поздравляю! — Пока письмоводитель помогал начальнику разоблачиться, Тернов изливал потоки слов. — Мы уже знаем, что вас отпустили, звонил товарищ прокурора. Но и я не терял даром времени. — Кандидат приосанился. — Я связался с сыскным, потребовал, чтобы всех свободных агентов отправили на поимку преступников: часть — в автомобильную мастерскую, а часть — в Шахматный клуб. Велел им рассредоточиться и занять посты наблюдения. Пока новостей нет, но я уверен, уверен, что кто-нибудь из них да появится!
— Хорошо, — устало похвалил Вирхов, — а что здесь происходит? Почему здесь господин Загнобийло?
Остап Тарасович еще по прибытии следователя вскочил со стула, теперь же он вытянул руки по швам и вращал глазами, не решаясь ответить за Тернова. Вирхов жестом пригласил его присаживаться.
— Господин Загнобийло дал нам новую нить. Он вам сейчас все сам расскажет. А вот ваша кухарка…. — затараторил Тернов.
— В чем дело, Прасковья? — перебил его Вирхов, только теперь опознав в закутанной бабе, сидевшей у стола Поликарпа Христофоровича, свою собственную прислугу, а в мужике рядом с ней знакомого дворника. — Опять забыла открыть печные вьюшки?