– А вон тот… гляди, вроде он целый, хороший, – грустно сказала Клара.
Матовый темно-синий автомобиль показался ей совсем новым. Она попыталась представить себе отца – он сидит за рулем, локоть свободной руки небрежно выставил из окна. Девочки заглянули под капот и увидели одну сорную траву, мотора не было.
– У моего отца была такая машина раньше, во Флориде, – сказала Клара.
Они вскарабкались на капот старого грузовика, потом на крышу кабины. Металл был горячий, и пахло горячим. Наверху лежала старая резиновая покрышка. Клара уселась на нее, обхватила руками колени.
– Чего ты так чудила с тем стервецом? – спросила Роза. От веснушек лицо ее казалось рыжим и хитрым. – Очень ты была чудная.
– Ничего не чудная.
– Нет чудная.
– Черта с два.
– Первый раз слышу, чтоб ты так разговаривала… прямо как Нэнси.
– Сроду я не говорю как Нэнси!
– Я уж напугалась, думала, вы с ним меня бросите, – насмехалась Роза. – Думала, ты с ним сбежишь.
Клара презрительно засмеялась, но ей стало не по себе. Она знала, о чем говорит Роза, и сама была этим озадачена не меньше подруги.
Посидели так еще и спрыгнули. Роза потеряла равновесие и, поднимаясь, оперлась рукой о землю. И скорчила гримасу, точно от боли.
– Ты чего? – спросила Клара.
Но Роза сейчас же выпрямилась, и гримасы как не бывало. Из ворота платья выскочила и сверкнула под солнцем медалька, которую ей подарил отец.
Девочки пробрались между остовами машин и вышли на дорогу.
– Клара, боишься?
– Нет.
По главной улице они вошли в город и зашагали напрямик. У обеих слегка дрожали коленки. Обе так впивались глазами в лицо встречных, будто искали кого-то знакомого. Изредка кто-нибудь отвечал им взглядом в упор. Паренек лет шестнадцати, прислонись к машине, широко ухмыльнулся им навстречу и проводил их глазами.
– Воображает о себе, – буркнула Роза.
Они подолгу задерживались у витрин магазинов, ладонями и носами прижимались к витринам. И когда шли дальше, на стекле оставались пятна. Они глазели на склянки, коробки, на портреты красивых мужчин и женщин, что улыбались им из окон аптеки, и на дохлых мух, валявшихся внизу, и на непонятную штуковину из зеленого стекла с водой внутри, подвешенную на золотой цепи. Запахло съестным, и у обеих потекли слюнки. Они медленно двинулись дальше, завороженные изобилием всякой всячины, выставленной в витрине магазина стандартных цен. Клара старалась рассмотреть все эти загадочные предметы, каждый в отдельности. Тут были юбки и платья, носки, лампы, катушки ниток, сумочки, игрушки на колесах, карандаши, сумки для книг и тетрадей – такие она уже видела, с ними другие ребята ходили в школу. И еще жемчужные ожерелья, серебряные браслеты, флаконы духов, губная помада в блестящих золотых трубочках. И пакетики с конфетами – целлофановые, прозрачные, так что видны шоколадные конфеты внутри. У Клары разбегались глаза.
– Давай пошли туда, – сказала Роза. И потянула Клару к двери, но та уперлась. – Ты чего? Трусишь?
– Я туда не хочу.
– Чего? Почему это?
Роза посмотрела с презрением и шагнула к двери. Толкнула ее и вошла с таким видом, будто весь век только тем и занималась, что ходила по магазинам. Секунда – и Клара бросилась за ней.
– Я в таких сто раз бывала, – сказала Роза.
По магазину бродили редкие покупательницы, мужчин здесь не было. Клара и Роза пошли за молодой женщиной с ребенком на руках, стараясь все делать как она. Она приостановилась, повертела в руке ножницы. Когда она отошла, Клара придвинулась к прилавку и тоже поглядела на ножницы. Вот бы купить! Нэнси будет довольна, если принести ей такой подарок.
Она снова нащупала в кармане десятицентовую монетку. У нее уже пальцы пропахли этой монеткой. Роза вытащила материн черный кошелек, пересчитала в нем мелочь.
– Куплю чего-нибудь, – сказала она.
Клара несмело огляделась. Продавщица, опершись о прилавок, разговаривает с другой. Обе в ситцевых платьях, обе с виду совсем молодые, Клара смотрела на них во все глаза и старалась разобрать, о чем они говорят. Вот бы очутиться на их месте!
– Когда-нибудь я буду служить в таком магазине, – сказала она Розе.
– Ага, желаю удачи.
Роза разглядывала трубочки с губной помадой. Перебирала их осторожно и почтительно. Продавщица, женщина лет двадцати пяти, равнодушно следила за девочками. Она была великолепна: ярко-алые губы, изогнутые дуги бровей. Клара не сводила с нее глаз, пока у той на лице не появилось выражение, говорившее яснее слов: мол, хватит пялиться!
– Они все миленькие, – сказала Роза громко, чтобы слышала продавщица.
Клара стояла позади нее, в трех шагах от прилавка. Она была точно околдованная: вокруг все так сверкало! Трубочки с губной помадой – золотые. И еще продаются маленькие пластмассовые расчески всех цветов, всего по десять центов. Ей вдруг очень захотелось такую расческу, но она ведь хотела из своих десяти центов купить еще и подарок Рузвельту.
– Вот бы мне такую, – шепнула она на ухо Розе.
– Возьми и купи.
– Не могу…
– Мне вот эту, – сказала Роза и подала продавщице помаду и монету в пятьдесят центов.
Клара внимательно следила за этой церемонией: когда она станет продавщицей, она уж будет знать, что и как делать. Справится ничуть не хуже, эта вовсе не такая уж быстрая.
– Спасибо, заходите еще, – равнодушно сказала продавщица.
Роза перешла к другому прилавку, Клара за ней. Роза вынула помаду из сумочки, провела по губам, пошевелила ими, размазывая помаду.
– Хочешь? – предложила она.
Кларе понравилось, как пахнет помада. Совсем незнакомый запах, необычайный, великолепный.
– Лучше не буду, папка разозлится, – грустно сказала она.
– Э, а чего ж ты не купила расческу?
– У меня только десять центов.
– А что ж ты купишь?
– Мне надо игрушку для Рузвельта…
– Фу, черт, да возьми чего-нибудь себе.
Они подошли к прилавку с игрушками. Тут торговала толстуха со светлыми волосами, веселая и краснощекая.
– Чем могу вам служить, барышни? – сказала она.
Клара и Роза не подняли глаз. Их бросило в жар.
– Вон то почем? – выпалила Клара.
Она первый раз в жизни обращалась к продавщице в магазине и сама не знала, как эти слова слетели с языка.
– Вот этот аэроплан? Двенадцать центов, милочка.
Клара уставилась на аэроплан. Потом сообразила, что он ей не по карману. Роза толкнула ее локтем в бок: