Нет, все, больше не надо. Мы хотели, создать у присутствующих элегическое настроение, а не разыгрывать перед ними мелодраму. Существует классический жанр греческой трагедии, со слезами и кровью, но только на сцене. А вне сцены это совершенно неуместно.
— Мне очень жаль. Простите меня! Мне п-просто нечего больше сказать.
Она рыдала уже во весь голос. Прятала лицо в ладонях. Во время самой пресс-конференции все вокруг то и дело озарялось вспышками камер, но теперь десятки объективов были устремлены на нее и вспыхнули одновременно. Эффект был подобен взрыву миниатюрной атомной бомбы! Двое мужчин сопроводили Блондинку Актрису к ожидавшему ее лимузину. (Пресс-конференция, посвященная теме развода, проводилась на лужайке у дома в Беверли-Хиллз, где в данное время проживала Блондинка Актриса. То был знак внимания то ли со стороны ее агента, Хоулирода, то ли мистера Зет, то ли Студии, то ли некоего анонимного «поклонника фильмов с Монро».)
И тут работники средств массовой информации, разочарованные краткостью конференции, потеряли над собой всякий контроль. Журналисты, газетчики, радиокомментаторы, операторы, фотографы — все они словно с цепи сорвались и набросились на нее, истерически выкрикивая: «Мисс Монро, пожалуйста, еще один вопрос!» «Мэрилин, погодите!» «Мэрилин, скажите нашим радиослушателям, только честно! Марлон Брандо ваш следующий?»
И несмотря на то что несколько предоставленных Студией телохранителей изо всех сил сдерживали этот напор, какому — то ловкому, смахивающему на итальянца маленькому репортеру с острыми ушами сатира удалось поднырнуть под руку адвоката и ткнуть микрофон к лицу Блондинки Актрисы. Причем с такой силой, что повредил ей губу (и стукнулся о передний зуб!., после чего зубом пришлось заняться студийному дантисту). При этом он еще вопил с сильным акцентом:
— Мэрилин, это правда, что вы несколько раз пытались покончить жизнь самоубийством?
Еще один наглец, мало похожий на типичного журналиста, плотный, мускулистый, с блестящим от пота лицом и ежиком волос на голове, умудрился сунуть испуганной Блондинке Актрисе какой-то конверт, который она приняла, заметив, что на нем выведено красными чернилами «МИСС МЭРИЛИН МОНРО» и что надпись эту украшает гирлянда из нескольких красных сердечек.
И вот наконец Блондинка Актриса в лимузине. Дверца захлопывается. Окна в машине тонированные, темные, через них не разглядеть, кто там внутри. Сопровождающие не слишком церемонятся с толпой: «Дайте девушке передышку, совсем с ума посходили!» «Она же страдает, неужели не видно!» Они вскакивают в лимузин следом, и машина отъезжает — сначала медленно, потому что путь ей блокируют журналисты, затем набирает скорость и исчезает из виду. Толпа еще какое-то время возбужденно жужжит, камеры вспыхивают, на этом и кончается представление.
2
— Теперь я р-разведена? Все кончено?
— Мэрилин, да ведь ты развелась неделю назад. Неужели не помнишь? В Мехико-Сити. Мы же вместе туда летали.
— Ах, ну да, конечно. Так, значит, все кончено?
— Да, дорогая. На какое-то время.
Мужчины расхохотались, словно Блондинка Актриса отпустила невесть какую остроумную шутку.
Они расположились на заднем сиденье набирающего скорость лимузина, за затемненными стеклами. Их больше не снимают. Началась реальная жизнь, но почему-то она не кажется ей реальной. И дышать легче не стало, и сфокусировать взгляд по — прежнему трудно. Передний зуб страшно болит, по нему ударили каким-то твердым предметом, но она твердит про себя, что произошло это случайно, что тот репортер вовсе не собирался причинять ей боль. Ее адвокат, имени которого она никак не могла сейчас вспомнить, а также Ролло Фрюнд, пресс-секретарь Студии, поздравляли ее. Говорили, что выступала она просто замечательно, особенно если учесть стрессовую ситуацию. Но то была моя реальная жизнь. И в то же время да, конечно, представление.
— Простите? Так я т-теперь разведена? — По их лицам она тут же поняла, что ей не следовало задавать этого вопроса, что ответ на него уже получен. — О, просто я… хотела узнать, надо ли подписывать еще какие-то бумаги?
Ведь всегда находятся бумаги, которые надо подписывать. В присутствии нотариуса.
МЭРИЛИН МОНРО подписывала такие документы не глядя. Уж лучше не знать!
Летящий по улицам лимузин превратился в Машину Времени. Она уже забыла, где только что была. Понятия не имела, куда ее везут. Возможно, снова рекламировать «Неприкаянных». А Ролло Фрюнд являлся на самом деле Отго Эсе, небось до сих пор снимает голеньких девочек?.. Она слишком устала, чтобы что-то понимать. Пошарила в сумочке в поисках таблетки бензедрина, просто хотела немного взбодриться. Но таблетки не нашлось. Или же пальцы у нее стали неловкими?..
О, как же ей не хватает старого злюки, доктора Фелла! Он куда-то исчез. (Доктор Фелл, штатный врач, на Студии больше не появлялся. Его место занял новый врач, немного похожий на Мики Руни. По Голливуду ходил слух, будто бы доктора Фелла нашли мертвым в его бунгало в Топанга-Каньон. Он сидел на унитазе со спущенными штанами, а в руках был зажат шприц. И руки эти были сплошь исколоты. Согласно одной из версий он погиб от передозировки морфия, согласно другой — от передозировки героина. Трагический конец для врача, который так напоминал ей цветущего и здорового Кэри Гранта!)
В пальцах она сжимала конверт с красными сердечками. Вот уже несколько месяцев она ждала и не могла дождаться очередного письма от отца. И уже начала думать, что писать он ей больше не будет. «Я так одинока! Никак не могу понять, отчего это я так одинока, когда столько людей меня любят. А сама я любила девочек из приюта, моих сестер! Единственные настоящие мои друзья!.. Но потеряла их всех, до единой. Мама едва меня узнает. Отец пишет, но сохраняет дистанцию. Я что, прокаженная, что ли? Или урод? Или это мое проклятие?.. Мужчины говорят, что любят меня. Но на самом деле они любят «Мэрилин», вовсе не меня. А сама я люблю животных, в особенности — лошадей. Помогла людям из Рино основать фонд для спасения диких мустангов на юго-западе США. Не хочу, чтобы животные умирали! А если и умирали, так только естественной смертью!»
Один из мужчин откашлялся и сказал:
— Интервью уже закончилось, Мэрилин. Почему бы тебе не отдохнуть, не расслабиться немножко? — Она пыталась объяснить, как это было нечестно и несправедливо винить ее в смерти Кларка Гейбла.
— И это меня, которая так его любила! Так любила! То был единственный мужчина, которым я искренне восхищалась. Моя м-мама, Глэдис Мортенсен, знала Кларка Гейбла. Давным-давно, когда оба они были еще молоды и новички в Голливуде.
Тут ей еще раз деликатно напомнили, что интервью окончено. В ответ на что она пылко воскликнула:
— Но почему, почему любовь всегда так плохо кончается?
Просто загадка какая-то! Причем, заметьте, не я это изобрела! Так почему во всем винить надо только меня?
Знаю, играть всегда надо до конца, как в кости, пока не проиграешься в пух и прах. Надо быть храброй, не терять присутствия духа. Я буду стараться. В следующий раз буду лучшей актрисой, обещаю.