Командир спецназа поднес к глазам бинокль. Он увидел человека. Опустившись на колени, тот вцепился в край люка, повис и спрыгнул на бетонку. Удар, судя по всему, оказался достаточно сильным, потому что человек тут же свалился на бок.
— «Скорую» к концу полосы, — скомандовал спецназовец.
Но человек поднялся и, чуть прихрамывая, зашагал к терминалу.
Спецназовец опустил бинокль, обернулся и победно сообщил:
— Котов. Похоже, цел и невредим. Прекрасно.
* * *
«А второй заложник?» — захотелось крикнуть Веронике.
* * *
Оперативник в башне наклонился к диспетчеру:
— Второй заложник.
— Ноль двадцать один, я — башня. Что со вторым заложником?
— Сказали: выпустим, — ответил террорист. — Мы идем на взлет.
— Подождите, второй заложник! — крикнул диспетчер.
— Дурак, — спокойно выдохнул динамик. — Ты не понял, дурак? Я тебе сказал, дурак. Мы идем на взлет.
* * *
Самолет покатился по взлетной полосе. Командир спецназа смотрел на все еще открытый дверной проем «Ила». Он видел внутри какую-то возню, однако не понимал, что там происходит. Котов из-под ладони наблюдал за взлетающим лайнером. Вот колеса оторвались от бетонки, и самолет начал подниматься, тяжело и медленно, будто раздумывал: а не рухнуть ли ему обратно. Поднявшись достаточно высоко, «Ил» развернулся, выровнялся и вновь пошел к аэродрому.
Спецназовец приоткрыл рот.
— Этого не может быть… Они не могут взлететь. Самолет разбалансирован.
— Взлетели, как видите, — заметил представитель транспортной милиции.
* * *
— Башня! — ожил динамик. — Слышишь меня, башня?
— Я — башня, — ответил диспетчер. — Ноль двадцать один, слышу вас.
— Забирайте вашего Марафонца, он нам больше не нужен.
— Что значит «забирайте»? — Диспетчер посмотрел на оперативника.
Тот лишь пожал плечами.
Из распахнутой двери лайнера вдруг вывалилась темная фигурка. Человек был похож на безвольную куклу, не двигал ни руками, ни ногами. Просто падал. Словно с вышки в воду.
Собравшиеся в аэропорту наблюдали за тем, как заложник быстро приближается к земле. Смотрел Котов, смотрел командир спецназа, смотрели снайперы, смотрела онемевшая от ужаса Вероника, смотрел Миша, правда, через видоискатель, смотрели прилипшие к огромным окнам пассажиры. Где-то в конце зала вдруг дико завизжала женщина, и тут же человеческое море пришло в движение. Кто-то закричал, кто-то охнул. Милиция всеми силами старалась сдержать толпу, не допустить давки.
Человеку оставалось падать еще метров сто, когда он неожиданно превратился в огненный шар. Пару секунд спустя до терминала докатился грохот взрыва. А женщина все продолжала визжать, до хрипа, до умопомрачения, до обморока. Огненный шар рос, становился все больше и больше, пока не лопнул наконец длинными черно-красно-желтыми языками. И тут же растаял, исчез, оставив после себя только темное пороховое облако.
Котов прикрыл глаза и помассировал переносицу.
Командир спецназа медленно пригладил ладонью волосы и выдохнул тихо:
— Звери! Ублюдки, мать их!
Лайнер продолжал набирать высоту.
Силуэт гордой птицы казался неясным и размытым на фоне опускающегося за горизонт солнечного диска. К востоку подступала лиловая ночь, щедро раскрашенная розовыми мазками заката.
Котов посмотрел на терминал. По рулежке с воем неслись машины «Скорой» — три к месту падения останков Марафонца и одна к нему. Машина затормозила в двух шагах, дверцы ее распахнулись, из кабины выпрыгнул одетый в белый халат пожилой Айболит.
— Как вы, товарищ майор? — спросил с тревогой.
Котов махнул рукой:
— Нормально все. Мышцы, видать, потянул. Ерунда, пройдет.
— Может, повязку наложить? — предложил врач.
— Не надо, пройдет, — ответил Котов чуть резче. — Лучше к терминалу меня подбросьте.
Врач кивнул:
— Садитесь.
У выхода на взлетную полосу собирались омоновцы, снайперы, милиция.
Спецназовец посмотрел на Котова.
— Этого ведь не могло быть. Я думал, что самолет разбалансирован, — словно оправдываясь, сказал он. — Они должны были упасть.
— Я тоже так думал, пока не заглянул в кузов броневика. Их «крепость» сделана из фанеры. Фальшивка. Они все учли.
— Эх, кабы вы знак какой подали!..
— Какой? Когда этот гад сунул мегафон, из кузова на меня наставили ствол. Я бы не успел сказать ни слова.
— А как они взлетели без летчиков?
— Были у них там летчики. Заложники. Сказали, выпустят, когда долетят до точки. Трое, по-моему. Точно не разглядел. В кузове темень была — глаз коли…
Спецназовец понимающе покачал головой.
— Что теперь делать?
— Что делать? Доложите в штаб, пусть поднимают истребители. Выясните курс, ну и все такое.
Майор повернулся и посмотрел в сторону улетающего «Ила». Лайнер был уже практически неразличим на фоне сиренево-серых облаков.
Один из оперативников потрусил к машине связи, на ходу переговариваясь по рации с коллегой, находившимся в башне.
* * *
На центральном пульте диспетчер отслеживал маршрут полета «Ила». Одинокая зеленая точка медленно сползала к краю радара.
Оперативник, внимательно наблюдая за описывающим круги зеленым лучом, поинтересовался:
— Мы долго сможем его держать?
— Километров сто, — ответил диспетчер. — Потом придется переходить на следующую станцию слежения.
* * *
К Котову подошел один из врачей:
— Товарищ майор, второй заложник…
— Что? — спросил тот рассеянно.
— Взрывчатка была большой мощности, там, собственно, и собирать-то нечего. Единственный более-менее целый кусок — стопа.
— А остальное?
— А вместо остального брызги. Что будем делать?
— Берите ногу, упаковывайте, бирочку вешайте, или что у вас там делают в таких случаях. Давайте.
Врач вздохнул и обреченно зашагал к стоящим на полосе «Скорым».
Котов, войдя в терминал, столкнулся с бледной, как сама смерть, Вероникой.
— Что произошло? Вы же обязаны были отвечать за его безопасность.
Майор устало посмотрел на нее, указал пальцем за спину:
— Все сняли?
— Сняли все. Я спрашиваю: почему убили заложника?