И, словно прочитав ее мысли, Марафонец пояснил:
— Я убил человека, а за это, как известно, по головке не гладят. Мне нужна поддержка. Вам тоже. Устроим бартерный обмен. Гуманитарную взаимопомощь.
Миша на секунду оторвался от видоискателя, повернулся и хмыкнул не без восторга.
— Что это за убийство?
— Я убил торговца оружием по прозвищу Рыба и его личную охрану. Правда, нас там было четверо, но… Кто будет разбираться, если не поднимется шумиха в прессе.
— Вы действительно его убили? — спросила Вероника, чувствуя, как по спине ползут холодные мурашки.
— Его и троих охранников.
— За что?
— Не «за что», а «почему».
— И почему же?
— Таков был приказ Хоря. Я думаю, Рыба видел его. И охранники тоже. Взрывчатку и оружие нам достал именно Рыба.
— И после этого вы ушли?
— Нет, я ушел позже. Изначально никто из нас не был полностью посвящен в суть происходящего. Нас наняли для осуществления некоей «крутой» акции. Признаться честно, я сперва подумал, что это какая-нибудь мощная акция возмездия где-нибудь в «горячей точке», но потом… — Марафонец посмурнел. — Я убеждал себя, что все не так страшно, как кажется, но убийство врачей, пожарных, похищение ядерных мин… Словом, я ушел.
— Об убийстве пожарных вы не знали?
— Нет. Вся наша группа делится на подгруппы. Каждая выполняет свою задачу, и никто, кроме Хоря, не знает всего плана целиком.
— Но вы не причастны к убийству ни пожарного расчета, ни врачей?
Марафонец вздохнул.
— Если бы я это сделал, то уже не ушел бы. Некуда было бы. Да и незачем.
— Но вы могли бы это сделать? Если бы Хорь приказал?
Марафонец пожал плечами.
— Не знаю. Наверное, сделал бы.
— Ясно. И сколько, если не секрет, Хорь платит вам за «работу»?
— Да какой секрет! По миллиону на нос.
— Так мало?
— По миллиону баксов.
— Ого! — Миша, не отрываясь от камеры, присвистнул. — Недурственно. Да за такие бабки кто хочешь согласился бы.
— Ты тоже? — жестко спросил Марафонец.
— Нет. Я — нет.
— Ну вот видишь, значит, не кто хочешь. К тому же Хорю были нужны профессионалы определенного рода.
— А как вы попали к нему? — поинтересовалась Вероника.
— Он сам меня нашел. Так сложилось.
— И вы сразу согласились?
— Сразу. Без жилья, без жратвы. Я дошел. Еще немного — и сорвался бы. — Марафонец подумал и пояснил: — Наш отряд расформировали, и я вернулся домой. Кроме как воевать, ничего не умею. Подался в частную охрану, но… Так уж вышло, подставили меня серьезно. Не ментам. Бандитам. Это хуже. Словом, остался без квартиры, без денег, без всего. Попробовал права покачать, да это только в кино один в поле воин, а в жизни… Хорошо, жив остался. Промаялся год, ну а тут эта работа подвернулась.
— Могли бы в армию пойти.
— Пробовал. Но там ждут прописанных. Им бомжи не нужны. Я ведь сам из Новгорода, там в этом смысле болото. Приятель посоветовал сюда ехать. Сказал: здесь можно нелегалом вербануться в какую-нибудь «духовку». Вот и вербанулся…
— Ника! — громко позвал Миша. — Они начинают!
Вероника шагнула к высокой витрине.
— Зал виден?
— Плохо. Солнце мешает.
— Ладно, снимай. Озвучим потом. И постарайся крупным планом держать.
— Нет проблем. — Миша присел на корточки. — Так лучше будет, — пояснил он, не отрывая взгляда от видоискателя. — Класс! Просто чума! Компьютером пригладим чуть-чуть, здесь дымка, стекло мутное.
— Ничего, с дымкой даже лучше, — пробормотала.
Вероника. — Эффект сильнее.
* * *
— Что будем делать, ребята? — Один из подрывников обвел взглядом остальных. — Если гэбист прав, нас ждет очень серьезная начинка. Давайте прикинем, что эти гады могли напихать внутрь. Допустим, террористы — классные профессионалы. Они хотят, чтобы все это хозяйство взлетело на воздух. Скорее всего датчики на наклон. Что еще?
— Датчики на изменение температуры и объема. Элементарно. Собираются из ср…ой автосигнализации и этих пожарных хреновинок, что в новостройках на потолки лепят, — хмуро предположил второй. — Короче, не проблема. Но автосигнализация реагирует только на определенное изменение. Дверь, например, открылась, окно разбито, влез кто-нибудь… По-моему, не меньше трех процентов. Или даже пяти. Короче, можно просверлить дырку и посмотреть, что и как в «желудке» у этой твари.
— Давайте, — скомандовал первый. — Работаем, ребята, у нас всего двадцать восемь минут.
— А если там фотоэлемент? — торопливо спросил третий. — Могли они поставить фотоэлементы?
— Они и мышь раком могли поставить, — буркнул второй. — Вас послушать, так эти террористы — ну прям гении, куда деваться. Гэбист наплел тут хреновни разной, а вы и уши развесили. Не успели они просто спрятать эту свою му…ню, а может, ее в камеру хранения не приняли. Давайте теперь будем тут, как курицы, крыльями махать.
В нашей ср…ой стране террористов-то нормальных никогда не было. Бомбу в метро они могут, больше ни… А мы тут придумываем, изъ…ся.
— Если там стоит фотоэлемент, то механизм сработает, как только внутрь проникнет свет, — стоял на своем третий. — Просто так сверлить нельзя. Надо накрыться брезентом, просверлить в темноте и опустить в отверстие эндоскоп.
— Эндоскоп, — скептически передразнил второй. — Делать вам не фига, вот что. Работу лишнюю себе ищете.
— Подключим внешний источник люминесцентного освещения, — продолжал упрямо третий. — Фотоэлементы его не фиксируют, зато мы увидим начинку. Ну что, работаем?
— Давай, — согласился первый и, повернувшись к офицеру, стоящему у дверей, крикнул: — Валера, принеси брезент из машины. Марат, — он посмотрел на третьего, — тащи эндоскоп и дрель.
Второй усмехнулся, покачал головой и повторил:
— Делать вам не хрена.
— Помолчи. Разрежь пока лучше коробку.
— Кому лучше?
— Режь, говорю, не болтай.
Не прошло и полминуты, а картонный короб, аккуратно разрезанный пополам острым, как бритва, ножом, уже лежал в стороне.
Накрываясь брезентом, первый скомандовал:
— Осторожнее, ребят, не завалите эту штуковину. Рванет — мало не покажется. Значит, так. Марат, придерживай пенопласт, а я просверлю отверстие.
В абсолютной темноте он нащупал округлый прохладный бок бомбы, провел пальцем до сварного шва и, приставив к стали титановую головку сверла, принялся вращать маховик. Через несколько секунд сверло свободно погрузилось в проделанное отверстие. Стенка оказалась тонкой, не больше двух миллиметров.