— Успокойся, успокойся, успокойся… Торопливо миновав безмолвные ряды грузовиков и светящиеся огоньками кунги, он вновь выскочил на взлетную полосу. Здесь все еще царила суета. В невероятно ярком электрическом свете пыхтел маневровый «Урал», сосредоточенно закатывающий в капонир второй самолет. Первый «МиГ» уже густо облепили техники. Еще не вступив в полосу света, Алексей оглянулся. «Если я выйду на взлетную полосу, — подумал он, — то этот психопат капитан пристрелит меня. На фоне асфальта в свете прожекторов я превращусь в черный, очень контрастный силуэт. Как мишень на стрельбище. Капитан станет стрелять, практически не боясь промахнуться». Он не заметил того, что рассуждает уже не как летчик или гражданский человек, а как жертва, по следу которой идут, которую гонят, вот-вот настигнут и пристрелят на потеху публике. Алексей свернул к кунгам. Ему необходимо было выиграть время, хотя бы одну минуту, чтобы осмыслить ситуацию и решить, как действовать дальше. Одну долгую минуту без этого полоумного капитана за спиной. В темноте справа проплыл первый кунг с вращающейся тарелкой антенны на крыше. Через пару секунд появился второй. К нему-то и направился Алексей. Приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не бежать, а двигаться ровным, быстрым шагом. Двигатель «ГАЗа» мерно урчал, подавая в кунг энергию и тепло. Алексей быстро оглянулся через плечо: не видят ли его с полосы? Максимум через полминуты убийца-капитан появится здесь. Убедившись, что все заняты делом, а не глазеют по сторонам, Алексей ухватился за ручку дверцы «ГАЗа», потянул ее на себя и застыл неподвижно. В кабине, развалясь на сиденье и прикрыв лицо шапкой, мирно похрапывал солдат. Алексей осторожно, стараясь не разбудить спящего, прикрыл дверцу. «Интересно, — мелькнуло у него в голове, — а знают ли эти ребята, техники, чем занимается их капитан?» Выяснять это у Алексея не было ни желания, ни времени. Он быстро перебежал к третьему кунгу. На сей раз в кабине было пусто. Алексей нырнул внутрь и аккуратно прикрыл дверцу, стараясь не производить лишнего шума. Водитель наверняка грелся в кунге и, услышав характерный жестяной хлопок, вполне мог выйти поинтересоваться, кому вздумалось отдохнуть в его машине. Крик при этом поднялся бы непременно, а уж Сулимо, без сомнения, сообразил бы, что к чему. Откинувшись на сиденье, Алексей ждал, нет-нет да и поглядывая в левое боковое зеркальце. Он не ошибся. Прошло около полминуты, когда на тропинке появился капитан. Левую руку он прятал за полой полушубка. Несколько секунд убийца стоял на грани света и тьмы, настороженно глядя в сторону кунгов, а затем отвернулся и решительно вышел на взлетную полосу. Теперь его черный силуэт был виден идеально отчетливо. Капитан шагал быстро, взмахивая правой рукой. Левая по-прежнему оставалась неподвижна. Значит, в ней все-таки был пистолет. Алексей закрыл глаза, медленно вдохнул, так же медленно сквозь зубы выпустил воздух и потряс головой. Ему вдруг показалось, будто все пережитое им за последние полчаса — наваждение. Просто он на секунду задремал. Может быть, стоя на полосе — такое бывает — или же сидя в кабине «МиГа». А скорее всего никакого ночного рейда вовсе не было. Стоит ему открыть глаза, и он увидит дощатую, подернутую у потолка серо-голубым махровым налетом плесени стену офицерского общежития, услышит спокойное, с присвистом, посапывание Петьки Частнова. Проснется в холодной узкой кровати, потянется, с хрустом стряхивая остатки мрачного ночного кошмара, и все пройдет. Не будет этого аэродрома, и психопата-капитана с пистолетом в руке не будет тоже. А утром… Утром в летной столовой он увидит живого и невредимого Поручика. Официально подтянутого, чуть надменного, неприятного, но все-таки живого. Алексей открыл глаза, и… ничего не изменилось. Он по-прежнему сидел в кабине «ГАЗа», а капитан все дальше и дальше уходил по полосе в ту сторону, где техники возились с самолетами. «Не вышло, — подумал Алексей. — Это все-таки не сон…» Но тогда что же случилось? Как сказал Сулимо Поручику? Это два последних самолета. И специалист им не нужен, у них есть другой. Нет, не так. Он сказал: «Мы решили, что специалистом этим будешь не ты». Что же все-таки происходит? Странная, слишком уж необычная задача, поставленная перед ними полковником-штабистом, радиомолчание, отключенная система радиолокации… В эту секунду в его голове родилось страшное подозрение. Сначала крохотное, как горошина, оно начало быстро расти. Алексей упорно гнал его от себя, пытался найти контраргументы, способные опровергнуть дичайшее, похожее на завязку дешевого боевика предположение, и не находил их.
— Это два последних самолета, — повторил он шепотом слова Сулимо. — Это два последних самолета. Значит, были еще самолеты. Несколько самолетов. Человек из штаба округа. Убийство. Вывод напрашивался сам собой. Незыблемый, жесткий, холодный как стена. Алексей посмотрел в окно. Теперь капитан стоял рядом с техниками и о чем-то беззвучно спрашивал их. Разумеется, Алексей не слышал его голоса и с такого расстояния не мог разобрать движения губ, но по позе, по тому, как капитан взмахнул рукой, он понял: убийца спрашивает, не видели ли техники здесь одного из летчиков. Конечно же, те не видели. Сулимо еще несколько секунд постоял рядом с «МиГами», вероятно отдавая какие-то команды, а затем так же торопливо зашагал обратно: к кунгам, к грузовикам, к темноте. «Через минуту он будет здесь, — подумал Алексей. — Все, пора уносить ноги. Прямо сейчас». Он перебрался направо, открыл дверцу с пассажирской стороны и выскочил на улицу. Ему нужно было решить, что делать дальше. Присев на корточки, Алексей заглянул под днище кунга. Сулимо был уже на середине взлетной полосы, и пройти ему оставалось около ста пятидесяти метров. Первой мыслью было подождать, пока убийца подойдет поближе, и напасть на него внезапно, из-за машины. Однако Алексей тут же отбросил этот вариант. Сулимо явно обладал немалой физической силой, к тому же был при оружии. Внезапность, конечно, давала какой-то перевес, но не слишком большой. Капитан, несомненно, растерялся бы, свались Алексей ему на спину. Но на сколько? На полсекунды? На секунду? Чтобы гарантированно отключить его, Алексею этого времени не хватило бы. А уж если Сулимо придет в себя, то аэродромное хозяйство наверняка пополнится еще одним свежеиспеченным трупом. И не нужно много ума, чтобы догадаться, чьим именно. Капитан вооружен и отлично умеет нажимать на курок. Значит, если Алексей хочет уравнять шансы, ему тоже следует раздобыть оружие. «Может быть, ворваться в кунг и попытаться отобрать у солдат автомат?» — подумал он, но тут же отмахнулся и от этого варианта. Во-первых, неизвестно, сколько солдат в каждом кунге, а во-вторых, неясно, есть ли у них оружие. Кстати, среди них могут оказаться ребята не слабого десятка, которые благополучно скрутят его, прежде чем он успеет раскрыть рот. И вдруг Алексей сообразил. Господи, какой же он дурак! В самом деле дурак. От страха, что ли, у него ум за разум зашел? Пистолет должен быть в аварийном запасе. Обязательно. Если он сумеет забраться в кабину «МиГа», то извлечь из АЗ оружие будет делом двух минут. Правда, потребуется пройти половину полосы — от прожекторов до капониров — на глазах у двух десятков техников. Однако другого выхода у него все равно нет. «Да и вряд ли, — подумал Алексей, — эти люди знают, что происходит с летчиками, сажающими здесь самолеты. В противном случае нас с Поручиком пристрелили бы прямо на полосе, а не потащили бы за полкилометра. Грохнули бы у самолетов, и дело с концом». За кунгами послышался хруст подмерзшего наста. Сулимо настороженно, медленно приближался к машинам. Вот шаги стихли. Алексей пытался угадать, что сейчас делает убийца. А капитан сидел на корточках, заглядывая под днища «шестьдесят шестых» так же, как несколько секунд назад это делал беглец. Он пытался уловить движение. Понять, где прячется жертва. Как крайний вариант, Сулимо, конечно, допускал, что этот прыткий малый, Алексей Николаевич Семенов, вопреки первому впечатлению оказавшийся хладнокровным и умным, сейчас уже бежит через редкие посадки прочь от аэродрома. Но на всякий случай не мешало проверить и машины.