— Вставай! — Еще одна затрещина. — Вставай, сволочь! Вставай, слизняк! Вставай!
Каждый выкрик сопровождался очередным ударом. Осокин неумело прикрывался руками и втягивал голову в плечи. Родищев выпрямился, тяжело дыша.
— Вставай, — закончил он негромко и устало. — Мне нужна твоя помощь.
Осокин поднялся. Его шатало и знобило. Сказывался мощный выплеск адреналина в кровь.
— Бери этого борова за ноги, — сказал Родищев, указывая на мертвого физкультурника.
Они вместе оттащили тело к противоположному концу крыши, который тоже не просматривался из зала. Собак внизу было мало. В основном они сосредоточились у дверей супермаркета.
— Подожди здесь, — скомандовал Родищев. Он вернулся, подобрал автоматы физкультурника и Дроздова. В карманах камуфлированной куртки последнего также обнаружился дополнительный рожок. Игорь Илларионович забрал и рацию. Вернувшись, он протянул «Калашников» Осокину. — Держи. Если дойдет до стрельбы, постарайся расходовать патроны экономно.
Осокин оглянулся.
— Нам… придется прыгать?.
— Совсем ополоумел от страха? — Родищев покрутил пальцем у виска. — Здесь же метров десять, не меньше. Ты, может, и отделаешься сломанными ногами, а от меня-то точно только мокрое место останется. — Игорь Илларионович раскрыл живот физкультурника, зачерпнул обеими ладонями внутренности, бросил их с крыши. Осклизлая сиренево-серая масса кишок размоталась до самой земли. — Я полезу первым и прикрою тебя, если что. Когда будешь спускаться, сперва лезь на крышу пекарни, оттуда можно и спрыгнуть, невысоко.
— Я не смогу, — Осокин поморщился.
— Сможешь, — убежденно кивнул Родищев. — Тут главное — не дергать. Могут не выдержать.
Он первым ухватился за кишки физкультурника, сел на приступок и плавно соскользнул в темноту. Осокин, наклонившись через край, посмотрел вниз. Игорь Илларионович уже стоял на асфальте, оглядывая стоянку сквозь оптику телескопического прицела. Повернулся, махнул рукой, давая понять: «все чисто, можно спускаться».
Осокин осторожно тронул кишки пальцем. Сдерживая рвотный позыв, собрал их в горсть, полез на приступок. В этот момент загромыхали железные ступени — поднималась следующая караульная смена. Осокин больше не раздумывал. Он прыгнул вниз и, понятно, рванул, успел спуститься метров на шесть, когда импровизированная «лестница» лопнула и он рухнул вниз. Благо, приземлился все-таки на ноги и лишь потом завалился на спину, да и высота, в общем, была не слишком большой. Пятки он себе отбил знатно, зато новая вспышка боли окончательно привела его в чувство. Словно содрали серую пелену с глаз, протерли пыль с мозгов. Осокин вскочил, прихрамывая побежал к боковому съезду с парковки. Родищев отступал за ним.
Осокин метнулся через пустынную дорогу, упал на живот в темную массу придорожных кустов, развернулся, целя в сторону супермаркета. Игорь Илларионович крадучись подошел, опустился на колено. Осокин поразился тому, насколько вкрадчиво-беззвучно двигался этот комично-ужасный уродец.
— Ты не шуметь вообще не умеешь, что ли? — прошептал Игорь Илларионович. — Ломишься, как пьяный лось через чащу.
— Я старался, — ответил Осокин шепотом.
— Не надо стараться, — ворчливо сказал Родищев. — Просто двигайся тихо, и все. Это нетрудно. Чшшшшш… — прошипел он, вновь приникая к прицелу.
На крыше замелькали лучи фонарей, поползли по небу черные тени. Кто-то подбежал к краю, посмотрел вниз. Резкий, словно вырезанный из пакета для фотобумаги силуэт отчетливо маячил в желтом ореоле электрического света.
«Святой двадцать первого века», — подумал Родищев.
— Давай я его сниму, — зашептал Осокин.
— Лежи, партизан хренов, — прошипел тот. — Альпийский стрелок, на хрен, выискался.
Человек, стоящий на крыше, поднял к плечу карабин, принялся осматривать окрестности. Он перемещал ствол по дуге медленно, тщательно изучая кусты и стволы деревьев.
— Давай сниму, — снова зашептал Осокин. — У него же ночной прицел, он нас увидит, как пить дать.
«А ведь и верно», — Игорь Илларионович выматерился про себя. Как же он сам об этом не подумал. Не стал бы этот гад просто так любоваться живописными окрестностями. Откуда у них ночные прицелы? Он таких не видел.
Стрелок направил ствол карабина в их сторону, повел было дальше, но вдруг вернулся, замер. И в этот момент Игорь Илларионович плавно потянул спусковой крючок.
Вокруг головы стрелка на мгновение возникла мутная корона с остренькими лучами-верхушками. Секунда — и человек исчез, словно его и не было.
Тотчас, привлеченные выстрелом, из-за пекарни появились собаки. Было их десятка три, они выбежали на середину дороги, остановились, принюхиваясь, крутя головами. Родищев прижал Осокина ладонью к земле. Ветра не было, погода сырая, вероятность того, что собаки обнаружат их по запаху, — минимальна. А видят собаки довольно паршиво. Тем более в темноте и неподвижный объект. Другое дело, если этот «крестничек» начнет палить во все стороны. И ведь хватит ума у дурака!
На краю крыши возникли фигуры трех «боевиков». Они тоже слышали выстрелы и открыли беспорядочный огонь по посадкам на противоположной стороне дороги. Несколько пуль ударило в ствол дикой груши, совсем рядом от Родищева… Собаки закрутили головами, залаяли, побежали обратно к супермаркету. Игорь Илларионович вытянулся на земле рядом с Осокиным.
— Отползай в кусты, — сказал негромко. — Они нас не видят, палят для острастки. Только осторожно.
Осокин кивнул, неловко извиваясь, пополз назад. Родищев пополз за ним. Ему ничего не стоило снять этих троих дураков, стоящих на крыше. Но в этом случае собаки наверняка обнаружили бы их, а перезаряжать карабин не было времени. Да и патронов у них не так много. Налетела бы остальная стая — не отбились бы, как пить дать.
На стоянке взревел двигатель БТР. Бронемашина выползла на дорогу, остановилась. Слепяще-белым вспыхнула фара-прожектор. Яркий луч пополз по посадкам. Родищев плотнее вжался в землю. Через мгновение затарахтел пулемет.
Это было пострашнее автоматных очередей. Пули врывались в дерн впереди, со свистом пролетали над головами. На спины сыпались срезанные шквальным огнем ветви. Осокин закричал, давая выход страху. Слава богу, его крик утонул в реве двигателя и звонком бухтении пулемета. Еще секунда, и Осокин не выдержал бы, вскочил, рванул прочь и, конечно, нарвался бы на пулю. Родищев навалился, прижал его к земле, выхватил из кармана рацию, вдавил кнопку вызова:
— Всем! Всем! Кто-нибудь меня слышит? Срочно нужна помощь! Срочно нужна помощь! Прием!
Внезапно рация ожила. Сквозь треск помех в динамике отчетливо прорезался изумленный голос:
— Слышу вас! Кто вы? Где находитесь?
— Угол Митрофанова и летчика Козелкова. Возле магазина «Восьмая планета». Мы сбежали из плена.
В эфире несколько секунд висело молчание. Родищев даже забеспокоился, не отключился ли отозвавшийся. У него, наверное, и своих проблем хватает.