Чевученко засмеялся, заперхал, стукнул себя по груди.
— Юморист. Человек же кушает, понимать надо. Чуть не подавился из-за тебя.
— Да я понимаю. Но дело-то такое, ждать не может, — серьезно сказал Волков, облокотившись на деревянный приступок окошка. — Что с вчерашним запросом? Получил ответ?
— Ага. Все утро старался, названивал. — Чевученко кинул на консоль распечатку. — Пиво с тебя, лейтенант.
— Сейчас сбегаю, только штаны подтяну.
Волков взял лист, углубился в чтение.
— Бессердечный ты, однако, человек, Андрюха. — Чевученко едва не подавился чаем, проглотил недожеванный кусок, изумленно покачал головой. — Я, можно сказать, надрывался, старался…
По глазам было видно: работать Чевученко страсть как не хочется, а хочется вместо этого сидеть спокойно и завтракать, потом сразу обедать, а там и домой. В крайнем случае, он согласен на неторопливую беседу с коллегами.
— A-а, да. Чуть не забыл. Тут тебе еще какой-то тип звонил… Сергей… Сергей…
— Дружинин, — подсказал Волков.
— Во, точно. Дружинин.
— И что сказал?
— Сказал, что у них зафиксировано два случая, по характеру сходных с тем, о котором ты говорил.
— А он не сказал, какие? — Волков даже про насморк забыл.
— Сказал. Я даже записал куда-то. — Чевученко поднял журнал регистрации происшествий, оглядел консоль, на всякий случай посмотрел под нее, пожал плечами. — Тут где-то лежал.
— Что значит «тут где-то»? — опешил Волков. — Ты что, издеваешься? Это же важная служебная информация.
— А меня кто-нибудь предупредил, что она важная, да еще и служебная? — огрызнулся Чевученко, перетряхивая страницы журнала. — Брякнул-вякнул по телефону, сказал: запиши, мол. И все. Ни о каких «важных служебных» речь не шла.
— Петя, я тебе поражаюсь. Ты же должен был видеть, что записываешь!
— А ты посиди дежурным двенадцать часиков кряду, тогда и поговорим, — парировал Чевученко. Он выпрямился, развел руки. — Слушай, давай вы пока походите, а я посмотрю тут повнимательнее везде, а когда придете, тогда и заберешь, а?
— Боишься, бутерброд прокиснет? — поинтересовался Волков.
Он пытался свести ситуацию к шутке, но Чевученко шутки не принял, зыркнул из-за стекла с подозрением.
— А при чем тут бутерброд-то? — спросил настороженно, словно бы боялся, что вот сейчас злейший враг лейтенант Волков кинется и отберет у него этот бесценный кусок хлеба с маслом и сыром, обрекая тем самым боевого товарища на гибель от желудочных колик.
— Давай откладывай бутер и ищи.
— Ну чего ты, — обиделся тот. — Доесть-то дай, не горит ведь!
— После догрызешь, — серьезно ответил Волков.
— Да что за спешка-то? Пожар, что ли?
— Пожар, Данилыч. Еще какой. Хоть у майора нашего спроси.
— Настырный ты, Волков.
Чевученко нехотя завернул остатки бутерброда в вощеную бумагу, обстоятельно упаковал в полиэтиленовый пакетик и прложил на консоль. Опять перетряхнул журнал, стал рыться по карманам и… расплывшись, победно вытащил из кителя листок.
— Во! Вот он. А ты мне прям пожрать не давал. Пристал, понимаешь.
Волков же развернул листок, пробежал глазами, кивнул:
— Спасибо, Петя, друг мой ненаглядный. Век тебя не забуду. — Сказал абсолютно серьезно. Чевученко даже рот открыл от изумления, не знал, как реагировать: то ли в ссору лезть, то ли целоваться. Волков же тем временем повернулся к Журавелю: — Ну что, Владимир Александрович, тронемся помаленьку?
Тот философски пожал плечами. Волков заглянул в кабинет, взял из сейфа оружие и рацию.
— Надеюсь, в этом запросе было что-то важное? — спросил Журавель, когда они вышли на улицу.
— Очень важное, Владимир Александрович, — подтвердил Волков. — Более чем. Я тут с одним своим приятелем поговорил, он в соседнем ОВД работает. Так вот, есть у этого приятеля сосед. Не то писатель, не то инвалид. И вот этот сосед высказал одну интересную… даже не версию, а, скорее, предположение.
Журавель, похоже, был погружен в свои мысли, но тут кивнул, давая понять, что слушает:
— Какое?
— Будто можно выдрессировать собак так, чтобы они убивали конкретных людей. Такое… своеобразное киллерство. Поймать исполнителя-дрессировщика крайне сложно, а уж привлечь к уголовной ответственности и вовсе практически невозможно. Ну, разумеется, если только он не станет попадаться каждый раз. Как вам идея?
Журавель подумал, кивнул:
— Красивая. Главное, складная.
— Именно! — воскликнул Волков. — У меня вчера вечером подобная мысль мелькнула, только я не смог с ходу ее сформулировать.
Журавель снова кивнул:
— Я так и подумал. Только уточнять не стал. Решил, когда придет время, сам расскажешь. Но версии версиями, а работа работой. Мы в каком направлении сейчас двигаемся.
— У меня есть предложение: а что, если нам к этому соседу заглянуть, поговорить? Как вы смотрите, Владимир Александрович?
— А как же работа? — нахмурился тот. — У нас приказ начальства: патрулировать дворы.
— Да мы на полчаса всего. Никуда эти собаки от нас не денутся. Ну, хотите, мы с ним поговорим, а потом я вас домой отпущу. Сам похожу, а?
— Лучше давай так, Андрей. Ты поговоришь с ним, а потом расскажешь, что узнал. А я тем временем по округе погуляю. И приказ начальства выполним, и человека зря смущать не будем.
— Давайте, — согласился Волков. Ему было не особенно важно, одному идти к Гордееву или вдвоем. Важно, что можно заняться настоящим делом. — А с нападениями и того интересней. С начала этого года по Москве зафиксировано аж двенадцать случаев нападения бездомных собак, закончившихся летальным исходом для пострадавших. И еще шесть случаев, в которых пострадавшие получили тяжкие телесные повреждения и оставались инвалидами. Это не считая легких телесных и незафиксированных случаев. Как, скажем, на этом треклятом пустыре! А теперь смотрите. — Он достал из кармана сводку, развернул аккуратно, протянул Журавелю. Тот неторопливо вынул из кармана очки, водрузил на нос, принялся читать. — Обратите внимание, — поспешил подсказать Волков, — в пяти случаях из шести погибшие — бизнесмены!
— Да, — согласился Журавель, возвращая лист. — Похоже, ваш писатель попал пальцем в точку.
Волков опешил от столь вольного обращения с поговоркой, но ничего не сказал. В точку так в точку. Главное, по сути верно.
— А теперь следующий факт: вчера в отделение, где работает мой приятель, пришел человек. Референт директора «Первого общероссийского банка». Пришел и устроил скандал. Мол, его хозяина чуть не сожрали два пса. Да не какие-нибудь там дворняги, а питбультерьеры. Причем этот референт утверждает, что когда его драгоценный босс в свой «Мерседес» сел, оба пса побежали к запаркованному напротив банка «Москвичу»-пикапу серого цвета.