Волков достал из кармана рацию, нажал кнопку вызова, и в этот момент у речного порта сработала система оповещения о чрезвычайной ситуации. Волков торопливо сунул рацию в карман и побежал вниз по лестнице. Он не сомневался: если уж ему было слышно сирену, напарник ее услышал тоже и обязательно подойдет к подъезду.
Что бы это могло значить? Что случилось? Авария на каком-нибудь зеленоградском предприятии? Вряд ли. Далековато для глобального оповещения. А почему так мало людей на улицах?
Волков выкатился из подъезда и едва не столкнулся со встревоженным Журавелем. Сержант запыхался, отдувался после быстрого бега.
— Слыхал? — спросил он, оглядываясь.
Волков слышал. Не сирену, а доносящийся отовсюду собачий вой.
Журавель тем временем щелкал переключателем каналов рации.
— Не работает, — пожаловался он.
Волков включил свою. Ничего, кроме потрескивания статических и атмосферных помех. Снова сунул бесполезный передатчик в карман.
— Владимир Александрович, а далеко эта бывшая жена живет?
Журавель нахмурился.
— Андрей, мы не можем сейчас к ней идти. По сигналу экстренного оповещения всему личному составу надлежит незамедлительно явиться по месту службы, — процитировал Журавель, даже не напрягшись. — Кто знает, что там случилось. Может быть, заражение какое-нибудь?
— Владимир Александрович, дорогой, в нашем районе нет предприятий, способных создать зону заражения более чем в сто квадратных метров, — убеждающе сказал Волков. — Да и то исключительно концентрированным дезодорантом. Скорее всего, пожар в порту или еще что-нибудь подобное. А может, и вовсе учебная тревога. Повоет минут пять-десять, да и выключится. А мы несколько часов времени потеряем. — Сирена продолжала надрываться, но собачий вой мало-помалу стихал. — Обидно. Ведь дошли уже. Опять же, у нас приказ: патрулировать дворы на предмет выявления бродячих стай. А вы слышали, сколько собак в окрестностях надрывалось?
— Приказ старшего по званию автоматически отменяет приказ, отданный ранее младшим по званию, — рассудительно заметил Журавель.
— Ну, давайте так. Вы идите в отделение, и если случилось что-то действительно серьезное, свяжитесь со мной по рации.
— Так не работает же, — поднял свой пенальчик сержант.
— Ах, да, — поморщился Волков. — Ну, скажите там, в случае чего, мол, наткнулись на здоровенную стаю, остался «собачников» встречать. — Журавель все еще колебался. — Владимир Александрович, они ведь все равно не знают, где мы в данный момент находимся. Может быть, мы в десяти километрах от ОВД.
Журавель вздохнул, покачал головой. Он не любил обманывать начальство. Рано или поздно любой обман вскрывается, и уж тогда стоит ждать серьезных неприятностей.
— Ну, скажите, потерялся Волков. Разбрелись в разные стороны, вот и потерялся, — с некоторым раздражением заметил лейтенант. — Что я вас, как красну девицу, уговариваю, в самом деле?
Он был раздосадован тем, что писателя-пенсионера не оказалось дома, что заверещала эта треклятая сирена, что напарник не вовремя надумал проявлять уставопоклонничество.
— Ладно, — подумав несколько секунд, кивнул Журавель. — Хорошо. Я пойду сейчас в отделение. И если что, попрошу Пашу, чтобы тебя подобрали. Только уж ты, пожалуйста, не уходи от дома, хотя бы пока сирена не смолкнет. А если смолкнет, но рация все еще работать не будет, встретимся… Встретимся у «Восьмой планеты».
— Хорошо, — согласился Волков. — Адресок банкирской жены дайте мне.
— Да это недалеко тут, — заметил Журавель, прежде чем назвать адрес.
— Погодите, это… — лейтенант прищурился, — …новый дом, недалеко от пустыря как раз?
— Нет. Там двор глухой. И дом — пятиэтажка. Беседка еще во дворе.
— Беседка, — пробормотал Волков. — Беседовать и пить чай «Беседа».
— Ну, в той беседке другие напитки все больше в ходу, — улыбнулся Журавель.
— Вот и проверим, — ответил лейтенант. — Все, не будем тратить времени.
— Хорошо.
Сержант зашагал к выходу со двора. Волков же повернулся, еще раз оглядел окна. Никого, пусто и безжизненно. Если бы он обошел дом и посмотрел на окна с той стороны, откуда доносились звуки сирены, он бы увидел, что в доме есть люди, и немало, но… Волков стоял там, где стоял, а с этой стороны окна были пусты. Вздохнув и пожав плечами, лейтенант зашагал в глубину двора, туда, где маячил забор не то детского сада, не то еще какого-то заведения с черной неровной брешью. Наверное, через него можно было выйти на параллельную улицу, ведущую к станции, к новому кварталу, вытесняющему старенькие пятиэтажечки.
Он успел пройти метров пятьдесят или чуть больше, когда услышал за спиной сухой щелчок, потом звонкий, раскатистый хлопок ружейного выстрела, а через несколько секунд второй щелчок. Волкову приходилось стрелять и в учебке, и в армии, и в школе милиции. И ошибиться он не мог. Дважды стреляли из «Макарова» — штатного оружия большинства сотрудников органов внутренних дел. И он, Волков, сомневался, что сейчас здесь, в этом пустынном, заброшенном райончике, на каждом шагу разгуливает пара милиционеров, постреливающих в воздух забавы ради. Лейтенант едва успел об этом подумать, как хлопнули еще два выстрела.
Волков развернулся и побежал, придерживая одной рукой фуражку, второй доставая на бегу пистолет. Возможно, стрелял и не Журавель, но милиционер, а значит, свой. Может быть, и не брат, но друг.
Он бежал, и в голове крутилась одна и та же мысль: «Выстрели еще раз. Где ты? Выстрели еще раз!» И, словно в ответ на просьбу, хлопнул пятый выстрел.
Стреляли за соседней зеленоватой семнадцатиэтажкой, выходящей «лицом» на улицу Митрофанова. Волков побежал быстрее. В легких плескался жар, хотелось остановиться, вдохнуть полной грудью, восстановить дыхание, но вместо этого он бежал.
Журавель лежал у самой обочины, а вокруг него «танцевал» пяток крепких псов. Две овчарки, третий вроде ретривер, или как их там. Две оставшиеся — дворняги, но крупные. По размерам вполне сопоставимые с овчарками. Ну, может быть, чуть-чуть ниже.
Волков на ходу вскинул пистолет и выстрелил в воздух. Он мог бы стрелять и в собак, но боялся угодить в напарника. Псы откатились метров на пятнадцать, скалились и лаяли. Шерсть на загривках стояла дыбом.
Волков подбежал к Журавелю. Тот морщился. Откуда-то из-под спины быстро натекала кровавая лужица.
— Черт, — лейтенант опустился на колено. — Владимир Александрович, вы ранены? Подняться сможете?
— Сейчас. — Журавель тяжело перевернулся на бок, уперся свободной рукой в асфальт. — Больно сбоку. Вот тут, слева.
Продолжая удерживать пистолет направленным в сторону своры, Волков наклонился и увидел… пулевую дыру.
— Ексель-моксель, — пробормотал он изумленно. — Это же огнестрельное.