— Шутишь? — усмехнулся Балков. — Мы по этим спискам год ползать будем.
— Пока других вариантов нет, используем этот, — ответил майор. — Не думаю, что террористы станут прятать заложников очень долго. Не сегодня-завтра объявятся, помяни мое слово. У них должна быть какая-то цель. Не зря же они захватывали заложников. Если хотели убить — убили бы здесь.
— Тут ты прав, — утвердительно кивнул Балков. — Вооружены, судя по всему, прилично. В стекло броневика стреляли из «вала» или «винтореза». В салоне найдены две пули от бронебойного патрона «СП-6». Подходит как для того, так и для другого. Первым выстрелом стекло разбили, чтобы лишить запаса прочности, вторым — вышибли из рамы.
— Наваждение какое-то, — пробормотал Беклемешев.
— Что?
— Прошлогоднюю бойню помнишь? С Алмазным фондом.
— Еще бы.
— Там террористы тоже использовали «валы» и «винторез».
— Я уже об этом подумал, — снова усмехнулся Балков. — Но тогда все погибли. Это не они. Хотя, конечно, приходят на ум дурные мысли. Реинкарнация там, трали-вали разные. Та-ак. Что у нас еще? На обочине, метрах в двадцати, отпечатки протекторов. Четкие и совсем свеженькие. Похоже на грузовик. Водитель разворачивался и съехал задними колесами в кювет. Слепок будет готов минут через десять.
— Еще что-нибудь есть?
— Пока все. Мало?
— Много, — серьезно ответил Беклемешев. Он действительно так считал. — Значит, вот что, нужно прошерстить контакты заложников. Друзья, родственники и так далее. Их должны были проверять по нашей линии.
— Наверняка.
— Необходимо установить каналы утечки информации. Откуда у террористов сведения о времени и маршруте передвижения колонны.
— Сделаем.
— Займись этим сразу, как только вернемся в управление.
— Понял, — ответил Балков.
— Хорошо. Кстати, надо проверить номера всех машин. И особенно этого вот броневика и «Газели». На балансе какой организации числятся, где бронировались, словом, все. А теперь мне необходимо побеседовать с этим полковником... Третьяковым.
— Тоже что-нибудь нашел?
— Пока еще не уверен, но похоже на то.
— Расскажешь?
— Позже.
Беклемешев выбрался из броневичка, огляделся. Дознаватели, забравшись в салоны машин, строчили рапорты. Выглядело это довольно забавно. Взрослые люди, словно вновь усевшиеся за парту. Старательные, как школьники. А вот полковник Третьяков ничего не писал. Стоял в голове колонны, отдавая распоряжения.
«Интересно, — подумал Беклемешев. — Очень интересно».
Он быстро зашагал к полковнику. Тот заметил приближающегося майора и что-то сказал вполголоса стоящим рядом штатским и милицейским чинам. Те ретировались. Беклемешев обернулся на ходу и увидел Балкова, все еще стоящего у «РАФа» и внимательно глядящего в их сторону. Поймав взгляд майора, тот изобразил изумление и многозначительно шевельнул бровями, словно говоря: «С каких это пор?» Беклемешев кивнул: «Сам удивляюсь».
Третьяков пошел ему навстречу, спросил озабоченно:
— Возникли сложности?
— Возникли, — подтвердил майор.
— Слушаю.
— Как вас по имени-отчеству?
— Дмитрий Гаврилович, — представился Третьяков.
— Скажите, Дмитрий Гаврилович, что перевозил броневик?
Третьяков усмехнулся:
— Я знал, что вы об этом спросите.
— Откуда?
— Ну, вы же профессионал, в конце концов.
— Решали, как вежливее отказать?
Третьяков засмеялся:
— Ну зачем так сразу. Думал, как ответить полнее и при этом не сболтнуть лишнего.
— Надумали?
— Разумеется.
— И что же?
— Броневик перевозил секретную документацию.
— Если в броневике действительно находилась секретная документация, то транспортировкой и охраной занималось бы наше ведомство, — возразил Беклемешев. — Конкретно, Четвертый отдел. При чем здесь Министерство обороны?
— Тут вступает в силу чиновничья казуистика, — ответил полковник. — Сложная схема. Если упростить, то выглядит так: разработка особо секретна и проходит по нашей линии, однако документы не носят прямо информативного характера, не попадают под категорию «высшего» допуска и, соответственно, могут перевозиться и охраняться собственными силами разработчика. Вы же не первый день на службе, знаете, сколько проблем возникает при межведомственных согласованиях. У нас же, чего скрывать, бюрократия та еще. Именно поэтому все стараются лишний раз не лезть в чужой огород, а заодно и не пускать чужих в свой.
— Но если документы не секретны, тогда почему вы так волнуетесь?
— Будем до конца откровенны. При большом желании и наличии хорошего технического аналитика по этим бумагам все-таки можно составить общую картину о характере разработки.
— Ладно, опустим пока. Документы, разумеется, украдены?
— И это нас беспокоит не меньше, чем непосредственно захват заложников, — утвердительно кивнул Третьяков. — Скорее всего похитители просто не догадываются о ценности документов. Оговорюсь, ПОКА не догадываются.
— Но возможен и другой вариант. Нападение организовано именно ради бумаг, а захват заложников — трюк для отвода глаз.
— Возможно и такое. Но лучше бы вы ошиблись, поскольку в таком варианте заложники наверняка уже мертвы.
— Кто ехал в «Газели»?
— Техники и люди, обеспечивающие их безопасность.
— Техники?
— Конечно. Захваченная террористами документация носит сугубо технический характер.
— Ясно. И что же, вся ваша охрана не справилась с десятком террористов?
— Во-первых, как я уже упоминал, это была не наша охрана. Во-вторых, нападение, очевидно, оказалось слишком хорошо организовано и абсолютно внезапно.
— Ваши люди уже сняли отпечатки пальцев?
— Пока нет. Я запретил прикасаться к чему-либо до вашего прибытия. Но тут успели поработать до нас. В основном это относится к броневику.
— И тем не менее, раз уж ваши эксперты здесь, пусть снимут отпечатки и проведут дактилоскопическую экспертизу.
— Хорошо, я отдам соответствующие указания.
— Список заложников готов?
— Через пару минут вам его принесут, — ответил Третъяков.
— Пожалуйста.
Красавец сержант подошел к рефрижератору, заглянул в кузов. Генералитет все еще сидел на полу у задней стенки, а над ним, держа на изготовку автомат, стоял один из солдат. Внушительно так стоял, как Колосс Родосский.