— Мне, например, непонятно, с какой целью все это было организовано?
— Организовано кем? Террористами? Очевидно, они, как вы правильно выразились, организовали акцию возмездия. Честно говоря, мне их жаль. Морально я на стороне этих людей.
— Зачем тогда вы мне все это говорите?
— Терроризм — не метод. В том числе политический. Слишком много страдает непричастных людей. — Гуртовой поднялся, поставил чайник, принялся насыпать в кружку заварку. — А зачем это властям?.. Представьте себе, что вы получили какую-нибудь перспективную штуку. Не знаю. Ну, например, порох. Ваших извилин хватает на то, чтобы понять: при помощи этого порошка можно творить чудеса. Однако вы достаточно... э-э-э... ограниченны для того, чтобы придумать, каким образом это сделать. Вы подсыпаете порошок в огонь, бьете по нему молотком, заворачиваете в бумагу, кладете в банку, но, кроме недоразумений, ничего не выходит. Дым, огонь, грохот, а толку — чуть. И вдруг вы каким-то образом узнаете о том, что брат вашего охранника придумал эдакую вещицу, называется патрон. Как? Да вот охранник когда-то рассказал ему о вашем чудо-порошке. Впечатлений уйма, не удержишься. Теперь он хочет украсть порох, сделать из него этот самый патрон, чтобы потом шарахнуть в кого-нибудь злого и гадкого. Плевать этому милому братцу на вас и на ваше изобретение. Он хочет другого. И тогда вы думаете: а что, если попробовать сделать большой-пребольшой патрон? И назвать его снаряд! Шарахает сильнее, жертв больше. Но вы сами этого не можете сделать. Нет, допустим, станков. И орудий тоже нет. А патроноизобретальщик — парень хваткий, и друзья у него такие же. А что, думаете вы, если натравить этого паренька на такой цех, где и станки, и орудия есть? Пусть сделает снаряд, шарахнет, а мы посидим тихонечко в сторонке и посмотрим, что получится. Удастся — хорошо. Братца в овраг, снаряд уничтожим, а потом сделаем снова. Главное ведь знать, как, а остальное приложится. Изобретению же этому цены нет. И деньги сразу найдутся, и станки. А не получится — плохо, конечно, но вы-то ничего не теряете. Пороха этого у вас — навалом. И вот, подумав таким образом, вы находите эдакого дяденьку, который работает на вас уже давно и зарекомендовал себя с самой лучшей стороны, и говорите: «Выйди-ка, друг ситный, на этого братца и предложи ему всестороннюю помощь. Только не в открытую, а так, чтобы у него создалось впечатление, будто это он сам к тебе пришел. А за это ты получишь... ну вот хотя бы десять миллионов долларов». Дяденька и рад стараться. Через него вы даете братцу все, что ему нужно. Затем вызываете охранника и говорите: «Значит, так, мил человек. Твой драгоценный братец собирается украсть у нас порох. Несчастный парень, жаль его. Попал в дурную компанию. Мы его, конечно, арестуем, но тогда сидеть ему в тюрьме лет двадцать». Тот, понятное дело, вскидывается, потому как брага своего любит и уважает. Тут вы делаете второй ход: «А почему бы тебе, мил человек, не помочь нам, а заодно и братцу своему, а?» Тот, конечно, соглашается. И вы делаете шах и мат: «Прикинься-ка пьяным, хоть ты и не пьешь, и, вроде как с пьяных глаз, скажи братцу, что в такой-то день, в такое-то время, по такой-то дороге пойдет наша колонна, перевозящая порох. Братец со товарищи придет ее грабить, тут их милиция и повяжет. Всех посадят, а братца твоего, как помогавшего следствию, отпустят». Из двух зол, как говорится, выбирают меньшее. Охранник соглашается. Он-то, дурачок, не знает, что его после вместе с братцем в овраг спустят. Это в общих чертах. Разговор мог протекать иначе, но важна схема.
— Откуда вы знаете Дмитрия Полесова?
— А я его не знаю вовсе.
— Тогда откуда вы взяли, что он непьющий?
— Очень просто. Был бы он пьющим, ему не доверили бы охрану подобного груза, а скорее и вовсе не приняли бы на работу, а во-вторых, если бы среди охранников обнаружился постоянно пьющий человек, вы бы им заинтересовались в первую очередь.
— Все верно, — согласился Беклемешев. — Как же я сам до этого не додумался?
— Вы не очень хорошо сопоставляете и анализируете факты, — охотно объяснил Гуртовой.
— Ладно,— Беклемешев почувствовал неловкость. — Пойдем дальше. Как он... то есть я собираюсь замести следы?
— Просто. Помните, песчинку легче всего спрятать на пляже. В нужный день вы включаете в колонну еще одну машину. Люди в ней ни у кого не вызывают удивления, поскольку каждый принимает их за сотрудников другой команды. Институтские — за министерских, министерские — за институтских. Это важно. Братец со товарищи не должны заподозрить подвоха. В машине едут четверо или пятеро «ликвидаторов». В момент начала штурма они устранят свидетелей, то бишь заложников, в числе которых все знающий охранник, и уничтожат аппарат... то есть порох. Вместе с патроном. А братца со товарищи прибьют и без их помощи. Дядьку жадного тоже скорее всего отправят в овраг — и все шито-крыто. Никто ничего не сможет доказать. А по ходу дела вы еще и подкинете репортерам информацию о том, кто возглавляет операцию по освобождению заложников. Таким образом и вовсе отведете от себя удар. Пусть репортеры грызут подкинутую кость, пусть поднимают шум до небес, пусть требуют головы командующего операцией и его помощников. Вы остаетесь в стороне. Теперь все понятно?
— Почти все. Две детали. Первая: что скрывается под словом «порох»?
— Генератор.
— СВЧ?
— Нет, конечно. При чем здесь СВЧ? СВЧ — слишком груба. Ею можно испепелить континент, но то же самое можно сделать и ядерной ракетой. Вчерашний день. Малоперспективная штуковина. Кувалда. В броневик ее взяли под благовидным предлогом, чтобы стопроцентно обеспечить террористам «залп» из основного оружия! Не разбомби они бункер Гражданской обороны, башню бы обесточили, и все старания коту под хвост. СВЧ-генератор взяли только согласно плану братца.
— Что же тогда?
— Ультранизкочастотный генератор. Действует он медленнее, зато куда более эффективно.
— Что это за штука? Никогда о таком не слышал, — признался Беклемешев.
— Естественно. Вы и не могли о нем слышать. Этот генератор не попадает под фетцеровское соглашение. Поэтому его разработка ведется с соблюдением максимальной секретности. Знаете, почему животные волнуются перед землетрясением?
— Нет.
— В земной коре возникают колебания ультранизкой частоты. Они подобны набату. Порождают тревогу, панику, сумасшествие. Чтобы избежать их, стада антилоп несутся сломя голову и бросаются в пропасть. Киты выбрасываются на берег и умирают медленной мучительной смертью. Собаки топятся. Кошки раздирают себе животы. Ультранизкочастотные волны практически не экранируются. Они проникают даже сквозь толщу воды, чего не могут волны с более высокой частотой. Ультранизкие частоты хороши еще и тем; что человек, в отличие от животных, практически не ощущает воздействия этих волн. Однако конечный результат один и тот же. Смерть. У человека, облучаемого волнами определенной ультранизкой частоты в течение получаса, нарушаются мозговые процессы. Спазмы, удушье, сердечный приступ, смерть. Все это — в течение пяти-семи секунд. При вскрытии же труп будет выглядеть абсолютно нормально. Именно поэтому генератором до сих пор занимаются. Они ищут путь достать человека в любой точке земного шара.