– Они уже поняли, что у меня с тобой не самые теплые отношения.

– У нас временный кризис, Анна, и только, – твердо проговорил Таннер.

– Почему ты так уверен в том, что этот кризис временный? – нехотя спросила она.

– Потому что у нас много общего, а скоро появится еще и ребенок.

– Только нет любви, – обреченно проговорила расклеившаяся Анна.

– Когда я женился на Синди, был уверен, что мы любим друг друга. Эта иллюзия продлилась недолго. Когда же появился Зак, все словно встало на свои места. Мы отлично жили втроем, пока не объявился биологический отец Зака.

– Не волнуйся, это не повторится. Я ношу твоего ребенка, – заверила его Анна.

– Я в этом и не сомневаюсь.

– Как же я устала, – вздохнула она.

– Возьми отпуск, – предложил ей босс.

– Не от дел. Я устала от волнений, от постоянного противостояния и отстаивания своей позиции, права на собственные представления. Я хочу просто носить в себе мое дитя без того, чтобы ждать нападения извне. Мне надоело доказывать, что я ничего дурного не замышляю, что имею право быть матерью собственного ребенка и при этом вести привычную жизнь, заниматься любимым делом. Почему, объясни мне, Таннер, почему все это со мной происходит?

Но Таннер ограничился тягостным молчанием.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Воскресным полднем Таннер позвонил Анне. Он отвез родителей в аэропорт и почувствовал себя восторженно свободным, словно подросток, избавившийся наконец от надзирающего ока.

– Как ты отнесешься к итальянской кухне, дорогая? – спросил он Анну.

– Даже не думай, – запретила она ему. – Посмотри, какой ливень на улице.

– Не расклеимся, детка, – бросил Таннер. – Я на машине. Заеду за тобой в семь. Будь готова. Отказ не принимается.

– Что на тебя нашло? – удивилась она.

Именно таким Анна и полюбила Таннера, именно с таким Таннером когда-то ей было весело, легко, комфортно.

Вскоре Таннер появился на ее пороге. В его волосах блестели крупные капли дождя, на губах играла хулиганская мальчишеская усмешка. Анна невольно улыбнулась в ответ. Таннер смотрел на нее широко распахнутыми глазами, казалось, он вот-вот захохочет заразительно, как только он один и умеет.

– Готова идти?

– Да, – покорно отозвалась она и подалась ему навстречу.

Он легко подхватил ее под руку и задорно спросил:

– Как малыш?

– Не ропщет, – ответила Анна, невесть чему радуясь.

– А как мамочка?

– Тоже неплохо.

Они вышли на улицу. Незадолго до этого дождь прекратился, тучи расступились, в просветах появились холодные зимние звезды. Ночная иллюминация множилась в мокром асфальте, празднично моргали светофоры и сигнальные огни машин. Улица оживленно шумела. Город уже жил предчувствием главного праздника. Приподнятое настроение подпитывало самое себя. Это был добрый вечер.

– Скоро совсем распогодится, вот увидишь. А моей маме ты понравилась! Понятно, глупая?

– Почему это я глупая? – смущенно улыбаясь, спросила Анна.

– Потому что паникерша. Но давай больше ни слова о моих родителях, о работе… Да даже о нашем ребенке помалкивай. Лучше представим, что прежние времена вернулись. Царит лето, светит солнце, закипает кровь, человечество плещется в чувственных наслаждениях…

– О! Великие мечты великого человека! Как долго, по-твоему, может тянуться эта фантазия? Лето закончилось, с ним закончился и наш роман, – напомнила ему Анна.

– Но между первым и последним свиданием было море удовольствия, если ты еще не забыла об этом.

– Я все помню, Таннер, – проговорила она.

– После ужина сходим в дансинг? – спросил ее Таннер.

– Ты, я смотрю, настроен сегодня веселиться.

– Только если милая дама соблаговолит составить мне партию.

– Соблаговолит, – откликнулась Анна.

За ужином они болтали без умолку, шутили, хохотали, поддевали друг друга. А после отправились в ночной клуб, где пробыли хоть и не долго, но к обоюдному удовольствию.

Выходя на улицу в обнимку с Анной, Таннер сообщил:

– Завтра утром у меня ранняя встреча. Я отвезу тебя домой.

– Вечер был замечательный, – благодарно проговорила она.

– Я надеялся встряхнуть тебя. Уж слишком ты приуныла в последнее время. Да и я соскучился по нашим вечерам… – Таннер остановил машину возле ее дома. – Я не буду подниматься, только провожу тебя до подъезда.

Анна понимающе кивнула, и непослушные пряди упали ей на лицо. Таннер провел рукой по ее голове, задержал ладонь на затылке и заглянул Анне в глаза. В них он увидел ожидание.

Поцелуй обжег ее губы.

Они оказались в пустынном холле. До лифта была всего пара шагов, отнявших несколько долгих минут, в течение которых длился их бесконечный поцелуй. Двери лифта открылись, дружелюбно тенькнув, и Анна вошла в кабинку.

Таннер не дал створкам сомкнуться.

– Спокойной ночи, Анна, – прошептал он, насилу оторвавшись от нее.

* * *

Утро понедельника походило на безумство, как если бы весь офис вместе с людьми, стенами и оборудованием охватила лихорадка. Стол Анны был завален неразобранной корреспонденцией, электронный почтовый адрес постоянно сигнализировал о доставке, телефон дребезжал не смолкая. Анна чувствовала себя востребованной, практически незаменимой, тем более что профессионализм и компетентность ее не подводили. И энергии прибавилось.

На телефонном аппарате зажглась кнопка внутреннего соединения. Она подняла трубку.

– Анна Ларкин? – прозвучал незнакомый голос.

– Да, – подтвердила она.

– Это Филипп Макинтайр. Есть несколько моментов, которые я должен с вами обсудить.

– Я вас слушаю, – проговорила Анна, даже не догадываясь, о чем может зайти речь в следующее мгновение.

– Простите, мне кажется, вы не в курсе… Таннер Форсайт ничего вам не сказал?

– По поводу? – спросила Анна.

– Томас Велтнер подал в отставку. Теперь вы подчиняетесь мне.

– Не уверена, что правильно вас понимаю, мистер Макинтайр. Мистер Форсайт сказал, что Томас пробудет на своем посту, по меньшей мере, до середины следующего года. Я цитирую его слова.

– Мистер Форсайт нанял меня. Сегодня мой первый рабочий день на посту директора европейского представительства «Дрисдейл электроникс», – выпалил Филипп Макинтайр. – До переезда в Брюссель я делю кабинет с мистером Хэйзлтоном. Вы не могли бы сейчас ко мне подняться?