И вот Шэз, нахмурившись, вперилась в экран, изучая длинный официальный отчет и сравнивая его детали с деталями других описаний преступлений, хранившихся в базе данных. Когда Тони поднялся со своего места, она краем уха уловила это слабое движение, но усилием воли заставила себя не отвлекаться. Меньше всего она хотела, чтобы он подумал, будто она старается втереться к нему в доверие.
Сосредоточенности, к которой она себя принудила, оказалось достаточно, чтобы, когда он вернулся, пройдя в дверь прямо за ее столом, не замечать его, пока подсознание не уловило слабый мужской запах, который она определила как принадлежащий ему. Ей понадобилось все самообладание, чтобы не выдать себя. Не оборачиваясь, она продолжала стучать по клавишам, когда в самом углу ее поля зрения показалась рука, держащая картонный стаканчик с кофе, накрытый булочкой, который он и поставил на стол рядом с ней.
— Не пора ли передохнуть?
Только тут она оторвалась от экрана и потерла глаза.
— Спасибо, — поблагодарила она.
— Не за что. Остались непонятные места? Если хотите, я мог бы вам объяснить.
И снова ей пришлось сдержаться. Не кидайся на его предложение, сказала она себе. Она не хотела пользоваться симпатией, которую испытывал к ней Тони Хилл, до того, как ей позарез понадобится помощь, а еще лучше — когда она и сама сможет в чем-то ему помочь.
— Дело не в том, что я не понимаю представленных доказательств, — сказала она, — просто я не очень этому доверяю.
Тони улыбнулся: ему нравилась ее упрямая неуступчивость.
— Уж не из тех ли вы, кому требуются доказательства, что два плюс два каждый раз будет четыре?
Быстро подавив вспышку радости оттого, что удалось его развеселить, Шэз взяла булочку и открыла кофе.
— Доказательства всегда были моей страстью. Иначе почему, как вы думаете, я пошла работать в полицию?
С понимающим видом Тони криво усмехнулся:
— Могу себе представить. А здесь вы устроили испытательный полигон.
— Да нет. Полигон уже существует без меня. Американцы давно этим занимаются, у них и учебники написаны, и кино снято. Нам понадобилась целая вечность, чтобы нагнать их. Все как всегда. Но и вы были в авангарде. Так что нам больше доказывать нечего.
Шэз впилась зубами в булочку и одобрительно кивнула, ощутив во рту вкус абрикосовой глазури.
— Напрасно вы так думаете, — мрачно обронил Тони, возвращаясь к своему столу. — Инерция еще даст о себе знать. Даже признать целесообразность работы психологов полиции удалось не сразу. А теперь вот газетчики, еще два года назад превозносившие нас до небес, вовсю кричат о наших неудачах. Они перехвалили нас, а сейчас обвиняют в том, что мы не оправдываем ожиданий, которые они же в первую очередь и внушили публике.
— Ну не знаю, — сказала Шэз. — По-моему, единственное, что помнят, так это ваш успех. Расследование, которое вы в прошлом году вели в Бредфилде. Психологический портрет был составлен четко. И когда наступила развязка, полиция точно знала, где искать.
Не обращая внимания на то, что лицо Тони вдруг окаменело, она с воодушевлением продолжала:
— Вы ведь планируете посвятить занятие разбору этого дела? Слухи до нас, конечно, доходили, но писали об этом мало, а сработано классно, хоть в учебник помещай!
— Это дело мы разбирать не будем, — сказал он без всякого выражения.
Шэз быстро взглянула на него и в ту же секунду поняла, что ее энтузиазм был неуместен. Осечка — да еще какая!
— Простите, — тихо сказала она, — я увлеклась и проявила бестактность. Не сообразила.
Тупая корова, мысленно обругала она себя. Если он прошел тогда курс терапии, — а после такого кошмара ему это, конечно, понадобилось, — то понятно, почему ему меньше всего хочется выкладывать подробности сгорающей от любопытства дуре, даже если это любопытство замаскировано под законный научный интерес.
— Вам не за что извиняться, Шэз, — голос Тони звучал устало. — Вы правы, это действительно ключевое расследование. Причина, почему мы не будем говорить о нем, чисто психологическая. Так что придется вам меня извинить. Может быть, когда-нибудь и вам попадется дело, которое оставит после себя похожий след. Ради вашего же блага надеюсь, что этого не случится.
Он посмотрел на булочку, как на что-то ненужное, и отложил ее в сторону. Видимо, если у него и был аппетит, то теперь пропал.
Шэз пожалела, что не может перемотать пленку, вернув разговор к той минуте, когда он поставил рядом с ней кофе, прежде чем была безвозвратно упущена возможность попытаться наладить с ним контакт.
— Честное слово, простите, доктор Хилл, — неизвестно зачем повторила она.
Он поднял глаза и выдавил из себя еле заметную улыбку:
— Право, Шэз, не стоит извиняться. А что, если мы навсегда забудем про «доктора Хилла»? Я думал предложить это еще вчера, но вылетело из головы. Я не хочу, чтобы здесь, как в школе, вы были бы классом, а я — учителем. Сейчас я возглавляю группу по той простой причине, что у меня уже есть кое-какой опыт. Пройдет совсем немного времени, и мы все начнем работать на равных, так что лишние барьеры нам ни к чему. Итак, отныне и впредь — «Тони». Идет?
— Согласна, Тони. — Шэз вслушалась в его голос, внимательно всмотрелась в его глаза и, убедившись, что он и в самом деле не сердится, проглотила остаток булочки и снова повернулась к экрану.
Пока он находился тут вместе с ней, это было невозможно, но в следующий раз, оставшись одна в компьютерном классе, она использует свой доступ в Интернет, чтобы поднять архивы и перечитать все, что писали в газетах о бредфилдском маньяке. В свое время Шэз уже читала большую часть этих материалов, но то было еще до ее знакомства с Тони Хиллом, сейчас же все иначе. Теперь у нее был особый интерес. Закончив, она будет знать о самом известном деле Тони Хилла столько, что сможет написать книгу. Книгу, которая по так и не понятной для нее причине осталась ненаписанной. В конце концов, она ведь сыщик, разве нет?
Кэрол Джордан вертела в руках хитроумную хромированную кофеварку — подарок брата Майкла, призванный придать уют ее новому сифордскому дому. Ей повезло больше, чем большинству пострадавших в период обвала цен на недвижимость. Она недолго искала покупателя на свою половину их общей с Майклом квартиры. Женщина-адвокат, с которой ее брат с некоторых пор делил постель, выразила такое горячее желание дать ей денег, чтобы она убралась оттуда, что у Кэрол возникли сомнения: неужели она даже больше, чем ей казалось, была у них в доме третьим лишним.
Теперь ей принадлежал этот приземистый каменный коттедж над самым устьем реки на холме напротив Сифорда. Дом, где она была единственной и полноправной хозяйкой. Или почти единственной, поправила она себя, почувствовав вдруг, как в ее ногу пониже колена ткнулась чья-то твердая голова.
— Ты прав, Нельсон, — сказала она, нагибаясь, чтобы почесать у черного кота за ушами. — Я знаю, что ты хочешь сказать.