Не знаю, что хуже: то, что в городе есть псих, убивающий геев, или то, что таких психов двое».
Непонятно, плакать мне или смеяться. Ясно одно: трудяги-полицейские очень далеки от того, чтобы стяжать славу на моем деле. Судя по всему, проделана неплохая работа по заметанию следов.
Я складываю газету, допиваю капуччино и прошу счет. Гэрес может в любую минуту появиться из офиса и пойти по улицам, переполненным в час пик, к трамваю. Я хочу быть наготове. Для него на эту ночь у меня запланировано нечто действительно необычайное, и мне нужно удостовериться, что он один дома и сможет насладиться этим.
Мир, джентльмены, вообще очень кровожаден, все, чего они хотят от убийства — это рек крови; им довольно этого жуткого зрелища. Но просвещенный знаток обладает более утонченным вкусом.
Пенни Берджесс налила себе калифорнийского шардонне из бутылки, стоявшей в холодильнике, и вернулась в комнату как раз вовремя, чтобы услышать заголовки местных новостей Би-би-си. Ничего нового, о чем стоило бы беспокоиться, подумала она с облегчением. За вооруженное ограбление она первым делом возьмется утром. Полиция все еще держала человека, арестованного в связи с серийными убийствами геев, но пока не было предъявлено никаких обвинений. Пенни выпила вина и закурила.
Скоро им придется побегать, подумала она. Утром они либо выдвинут против него обвинение, либо отпустят. Пока что никому не перепало ни маковой росинки насчет личности убийцы, и это примечательно. Вся журналистская свора усиленно нажимала на своих осведомителей в полиции, но никто не хотел давать утечку. Пенни решила, что лучше она утром просмотрит судейские списки. Существовал ничтожный шанс, что копы обвинят своего подозреваемого в чем-то безобидном, чтобы не отпускать его, пока не нароют достаточно улик связывающих его с серийными убийствами.
Когда новости закончились и пошел прогноз погоды, зазвонил телефон. Пенни протянула руку и схватила трубку.
— Да? — сказала она.
— Пенни? Это Кевин.
«Господи!» — подумала Пенни, выпрямляясь, но вслух произнесла:
— Кевин, лапочка! Как делишки? — И сунула руку в сумочку в поисках карандаша и блокнота.
— Тут выскочило кое-что, что может тебя заинтересовать, — небрежно бросил инспектор.
— Ну да? — Пенни рассмеялась, постаравшись, чтобы это прозвучало сексуально.
Она время от времени спала с женатым Кевином Мэттьюзом, что не только открыло ей тайный доступ в Брэдфилдскую городскую полицию, но и подарило одного из лучших в жизни любовников. Ей хотелось только, чтобы он почаще преодолевал свои католические угрызения совести.
— Я серьезно, — запротестовал Кевин.
— И я тоже, жеребец.
— Слушай, тебе нужна информация или нет?
— Ясное дело. Особенно если это имя того парня, которого вы сунули в каталажку за голубые убийства.
Она услышала, как Кевин резко вздохнул.
— Ты знаешь, что этого я тебе сказать не могу.
Пенни вздохнула. Вот так всю дорогу.
— Ладно, тогда что ты можешь сообщить?
— Пучеглаз временно отстранен.
— От расследования? — спросила Пенни. Ее мысль лихорадочно заработала. Том Кросс? Отстранен?
— Отстранен от работы, Пен. Его послали домой ждать дисциплинарных мер.
— Кто? — Господи, вот это материал! Что же такое натворил Том Кросс на сей раз? На мгновение ее охватила паника. Что, если он выдал имя подозреваемого кому-то из ее соперников? Она чуть не прослушала ответ Кевина.
— Джон Брендон.
— За что, черт побери?
— Никто не говорит. Но последним, что он сделал перед докладом Брендону, был обыск в доме нашего подозреваемого.
— Законный? — осторожно поинтересовалась Пенни.
— Насколько мне известно, у него были основания. — Ответ Кевина прозвучал уклончиво.
— Что происходит, Кевин? Пучеглаз подбросил улику?
— Я не знаю, Пен, — протянул Кевин жалобно. — Слушай, мне пора. Если я еще что-нибудь услышу, позвоню, ладно?
— Ладно. Спасибо, Кев. Знаешь, ты просто чудо.
— Угу. Ладно, скоро поговорим.
В трубке воцарилась мертвая тишина. Пенни вскочила с софы и бросилась в спальню, срывая на ходу халат. Пять минут спустя она уже бежала вниз к подземному гаражу. Сев в машину, она нашла в записной книжке адрес и повернула ключ зажигания, мысленно повторяя то, что скажет войдя.
Первым высвободился Тони. Он отпрянул так резко, что Кэрол, почувствовав неловкость, быстро сказала натужно-веселым тоном:
— Простите, у вас был такой вид, словно вам необходимо утешение!
— Ничего страшного, — чопорно ответил Тони. — В групповой терапии мы все время этим пользуемся.
Они немного постояли, стараясь не встретиться взглядами. Потом Кэрол взяла психиатра под руку и повела через университетский двор.
— Итак, когда я смогу увидеть профиль?
Разговор снова переместился на безопасную почву, но Кэрол все еще находилась слишком близко от него, чтобы Тони мог чувствовать себя спокойно. Ему казалось, что чья-то холодная рука зажала его сердце в кулак. Он заставил себя говорить спокойным нормальным голосом:
— Я хочу поработать еще пару часов сегодня и вернусь к бумагам завтра с утра. Я хочу, чтобы все было готово начерно во второй половине дня. Что скажете насчет трех часов?
— Очень хорошо. Вы не будете возражать, если я побуду у вас, пока вы работаете? Я могла бы перечитать показания, а если вернусь на улицу Скарджилл, покоя мне не дадут.
Тони смотрел на нее, колеблясь.
— Думаю, это возможно.
— Обещаю не приставать к вам, доктор Хилл, — с насмешкой пообещала Кэрол.
— Ах ты черт! — выругался Тони, щелкнув пальцами с деланным разочарованием. «Смотри-ка цинично подумал он. — Похож на человека, уверен во всех ходах». — Вообще-то дело не в этом. Я колебался только потому, что не привык работать, когда кто-то еще есть в комнате.
— Вы меня и не заметите.
— В этом я сильно сомневаюсь, — усмехнулся Тони.
Она могла счесть это комплиментом, но он-то знал правду.
Пенни позвонила в дверь особняка, — пародия на тюдоровский стиль! — стоявшего на одной из самых престижных южных улиц Брэдфилда. Даже на жалованье суперинтенданта такой дом не выстроишь. Но у Пучеглаза была репутация везунчика, и это подтвердилось, когда он выиграл крупную сумму в тотализатор. Вечеринка по этому поводу вошла в легенду. Но сегодня фея-крестная явно бросила его.
В коридоре включили свет, кто-то протопал к двери.