Дожидаясь, пока ему подадут пирог с мясом, Вэнс подключился к камерам, установленным в перестроенном из амбара доме.
Теперь, при дневном освещении, он мог рассмотреть обстановку более подробно. Сектор обзора первой камеры, который ночью был погружен во тьму, представлял собой помещение внутри амбара — что-то вроде отдельной гостевой квартирки со своей крошечной кухонькой и компактной ванной комнатой. Одна из дверей открывалась на улицу, вторая, вероятно, вела в главное жилое помещение. Во всяком случае, изучая вид с камеры номер два, Вэнс обнаружил в большой гостиной не замеченную им раньше дверь, которая, по идее, соответствовала второму выходу из отдельной квартиры.
Впрочем, вовсе не это оказалось самым интересным во втором секторе наблюдения. За длинным столом сидел мужчина. Он расположился так близко к камере, что Вэнс видел только его седеющую взъерошенную макушку и одно плечо. Объектив камеры был не совсем удачно направлен, но все же позволял рассмотреть верхнюю кромку монитора и уголок клавиатуры. Дальше на столе виднелись еще два больших монитора и одна клавиатура. Рассмотреть текст на экранах не представлялось возможным, однако Вэнс решил, что это, скорее всего, нечто вроде программного кода. Мужчина под камерой почти не двигался; судя по всему, он что-то не торопясь набирал на одной из клавиатур.
Казалось, в амбаре больше никого нет. На кровать было небрежно наброшено покрывало, из переполненной корзины для белья выглядывала несвежая футболка. Значит, понял Вэнс, женщины нет. Не беда. Времени у него достаточно.
Принесли пирог, и Вэнс, свернув окно и сдвинув планшетник в сторону, жадно набросился на еду. После тюремной кухни любое блюдо казалось ему верхом совершенства, но пирог с мясом действительно был очень вкусным. После пирога он заказал яблочный пудинг с заварным кремом и чай.
К тому времени, когда Вэнс собрался уходить, паб заполнился клиентами, но на него по-прежнему никто не обращал внимания. Никто не посмотрел ему вслед, даже когда он пробрался к двери и вышел на парковку. Половина мужчин в зале выглядели так, словно одевались у того же портного, что и Вэнс; на их фоне он превращался практически в невидимку Тем не менее Вэнс вздохнул свободно, только оказавшись в машине. Приходилось признать, что во время своего первого появления в общественном месте он был напряжен несколько больше обычного, но все прошло хорошо, а это главное.
Двадцать минут спустя Вэнс проехал мимо перестроенного амбара, который он изучал, сидя в пабе. Через полмили он, однако, остановился и припарковался на травянистой обочине, истерзанной следами покрышек. Достав планшетник, он дождался, пока веб-страница перезагрузится и обновится. За непродолжительное время, прошедшее с тех пор, как Вэнс покинул паб, обстановка в амбаре изменилась. Мужчина стоял у плиты в кухонной нише и что-то размешивал в кастрюльке. Жесты его казались странно ритмичными, словно он двигался под музыку, и Вэнс в очередной раз пожалел, что камеры передают только изображение. Был бы у него аудиоканал!.. Увы, к тому моменту, когда это пришло ему в голову, менять что-либо было уже поздно.
Потом Вэнс увидел, как дверь ванной комнаты отворилась, и в поле зрения появилась женщина. Она была одета в черный костюм и белую блузку — совсем как адвокат, только что вернувшийся с утреннего судебного заседания. Грациозным движением женщина извлекла из прически что-то вроде заколки, отчего ее густые волосы рассыпались по плечам. Сняв пиджак, она повесила его на перила лестницы, потом сбросила с ног лодочки на низком каблуке и скользящей походкой направилась к мужчине. В ее движениях чувствовался тот же музыкальный ритм. Обняв мужчину сзади, женщина прижалась к нему всем телом, а он поднял руку и взъерошил ей волосы.
Потом женщина отступила в сторону, достала из хлебницы батон, вынула из короба нож, сняла с крючка деревянную доску, а из ящика извлекла соломенную тарелку. Несколько движений ножа, и вот уже тарелка наполнилась нарезанным хлебом. Мужчина тем временем достал из буфета глубокие тарелки-пиалы и разлил по ним густой суп. Через минуту оба сели за стол и стали есть.
Вэнс слегка откинул назад спинку автомобильного кресла. Ему нужно было дождаться удобного момента, но на это могло уйти какое-то время. Он, однако, не имел ничего против. В конце концов, он ждал двенадцать лет, что ему еще несколько минут или даже часов? Что-что, а ждать Вэнс умел.
Кэрол читала крикливую заметку в «Ивнинг сентинел» внимательно, не торопясь. Зачастую служебная информация, попавшая к журналистам окольными путями, появлялась на газетных страницах пополам со слухами, домыслами и туманными намеками, но в этот раз все было иначе. Передовица — Кэрол не могла этого не признать — была написана мастерски и со знанием дела. У Пенни Бёрджесс были на руках все факты, и она не совершила ни единой ошибки, ни единого промаха. Не считать же недостатком статьи желание автора использовать страшную смерть трех женщин в качестве средства, способного существенно поднять продажи тиражей! С другой стороны, какое это имело значение, если жизнь каждой из жертв являла собой наглядный пример того, как легко и бездумно можно растранжирить самое дорогое, что есть у человека?
При мысли об этом Кэрол охватило уже знакомое ей раздражение. Она попыталась не поддаться ему, но не преуспела.
— Кто-то слил информацию, — сказала она. — И довольно подробную. С деталями.
— Мы все знаем, кто это может быть, — с горечью заметила Пола. — Нашу спецгруппу поливают грязью все кому не лень, но стоит только призвать к ответу какую-нибудь кучку дерьма, как она тут же норовит опустить нас по полной. — Она ткнула пальцем в газету. — И не важно, что мы держим это дело в секрете вовсе не потому, что нам так хочется, а по соображениям оперативной необходимости. По-видимому, кто-то считает, что лишний раз пнуть чернокожих и лесбиянок гораздо важнее, чем поймать серийного убийцу.
Тони забрал у Кэрол газету и стал читать сам.
— Она ни слова не пишет о том, что это могут быть преступления на сексуальной почве, — заметил он. — Любопытно! Видимо, информация, которую Пенни Бёрджесс получила от своего источника, была настолько полной, что она даже не стала домысливать пикантные подробности, как это обычно делают охотники за сенсациями.
— Гребаная Пенни! — сказала Крис.
— Разве не чем-то похожим занимался Кевин? — проговорил Сэм, ни к кому в особенности не обращаясь.
— Заткнись! — бросила Пола.
— Да, Сэм, если не в состоянии помочь — лучше помолчи, — добавила Кэрол. — Эта заметка… Она означает, что нам нельзя полагаться на северян. Нет, работу на земле им доверить можно — пусть их патрульные занимаются обходами, опросами и прочей рутиной. Но все остальное придется держать в строгом секрете.
Стейси выглянула из-за мониторов. В руке у нее была распечатка какой-то фотографии.
— Что, и на доски тоже ничего вешать нельзя? — спросила она.
— Смотря что, — ответила Кэрол, внезапно почувствовав невероятную усталость. У нее даже в висках заломило. Вопросы, вопросы, необходимость принимать решения да плюс еще постоянное давление сверху. Не слишком ли много она на себя взвалила? С каждым днем будущая работа в Уэст-Мерсии казалась Кэрол все заманчивее. Она, во всяком случае, полагала, что в Вустере ей точно не захочется еще до обеда опрокинуть рюмашку-другую прозрачного. И это была, кстати, далеко не последняя причина, по которой ей хотелось поскорее оказаться на новом месте.