Теперь огонь двигался еще быстрее, в считаные секунды поглощая сено, солому, сухое дерево. Напуганные лошади ломились в крепкие двери денников, но вырваться не могли. Конюхи, охранявшие территорию, наконец-то почувствовали неладное, однако пожар было уже не остановить.
Первым к конюшням прибежал Джонни Фицджеральд. Он распахнул ворота и отшатнулся — на мгновение ему показалось, что перед ним разверзся ад. Кони бились в узких денниках, сверху на их спины стекали струи огня, и они громко ржали и били копытами, один удар которых мог проломить голову любому, кто бросился бы к ним на помощь.
Но Джонни не испугался. С криком «Горим! Вызывайте пожарных!» он бросился к гнедой белоносой кобыле, которую прогуливал только сегодня утром, лишь на мгновение задержавшись у столба возле двери, чтобы сорвать с крюка веревочный недоуздок. Белоносая по кличке Подружка Фальеро была одной из его любимиц: спокойная, даже флегматичная в обычных условиях, кобыла превращалась в комету на четырех ногах, стоило ей только завидеть хворостяные засеки, валы и заборы на стадионе для стипль-чеза. Сейчас, однако, она была напугана, и Джонни приближался к ней очень осторожно, вполголоса разговаривая с лошадью, чтобы как-то ее успокоить. Ему это удалось — Подружка Фальеро перестала брыкаться и только мотала головой да вращала глазами, изредка взвизгивая, когда ей на круп сыпалась с чердака горящая солома. Подстилка из опилок уже занялась, и медлить было нельзя. Горячий воздух обжигал ноздри Джонни, а жалобное ржание других лошадей буквально разрывало душу. Он всем сердцем любил этих прекрасных животных, но сейчас ему было ясно, что спасти всех не удастся. Что ж, он хотя бы попытается.
Приблизившись к воротам денника, Джонни ловко набросил недоуздок на голову лошади и рывком отодвинул задвижку на воротцах.
— Давай, девочка, давай!.. — проговорил он.
Упрашивать Подружку не пришлось — она рванулась вперед с такой силой, что Джонни едва устоял на ногах. Развернувшись и прикрывая лицо рукавом, он со всех ног бросился к выходу, таща лошадь за собой.
К этому времени к конюшне сбежались другие конюхи, рабочие и полицейские. Здание горело с одного конца, и они делали все возможное, чтобы помешать огню распространиться. Джонни потратил несколько драгоценных секунд, чтобы успокоить белоносую, потом сунул недоуздок в руки ближайшему полицейскому, а сам стащил с себя джемпер и окунул его в бочку с водой. Замотав голову мокрой тканью, он снова бросился в конюшню.
Внутри конюшня напоминала настоящий ад. Плотный дым, сквозь который просвечивали оранжевые реки пламени, застилал проход, от жара трещали волосы на голове, но Джонни заставил себя двигаться дальше — к следующему деннику, где билась в испуге Полуночная Танцовщица — чистокровная вороная, превосходным статям которой завидовали все заводчики в округе. Сейчас ее блестящие черные бока потемнели от пота, а жалобное ржание, словно нож, пронзало сердце Джонни. Чувствуя, что от дыма начинает кружиться голова, он схватил со столба недоуздок, даже не заметив, что обжег руку о раскалившийся крюк.
Но набросить веревочную петлю на Танцовщицу было почти невозможно. Лошадь мотала головой, скалила зубы и прядала ушами, и Джонни выругался, стараясь, впрочем, чтобы его проклятия не напугали кобылу еще больше. Внезапно рядом с ним выросла еще одна фигура — сквозь дым Джонни кое-как разобрал черты Бетси Торн.
— У меня вода! — прокричала она. — Я сейчас ее окачу, она замрет, а ты надевай уздечку!
За ревом пламени, ударами копыт и почти беспрерывным ржанием разобрать слова было очень трудно, но смысл Джонни уловил.
В следующую секунду Бетси выплеснула на лошадь ведро холодной воды. Танцовщица замерла всего лишь на миг, но Джонни этого хватило: он ловко набросил уздечку на лошадиную голову. Петля зацепилась за уши, потом скользнула на шею. Бетси уже потянулась к щеколде на воротцах, когда наверху что-то громко затрещало. Оба вскинули головы и увидели, как массивное дубовое стропило переломилось и стало падать прямо на них.
Не мешкая ни секунды, Джонни бросил уздечку и оттолкнул хозяйку в сторону. Как все жокеи, весил он немного, и все же ему хватило силы, чтобы сбить Бетси с ног. Чудом избежав удара толстого бревна, она встала на ноги и увидела, что Джонни и Полуночная Танцовщица придавлены к земле пылающей тяжелой балкой. Оба были мертвы — Бетси поняла это сразу, но все же замешкалась, гадая, сумеет ли она вытащить тело конюха. Пока она размышляла, у нее над головой снова затрещало, и Бетси, перескочив через труп Джонни, со всех ног бросилась туда, где в дыму едва виднелся светлый прямоугольник выхода.
Во дворе кашляющую и задыхающуюся Бетси подхватила Мики. Та едва успела отвернуться, и ее вырвало на вымощенную кирпичом дорожку. По лицу Бетси текли слезы, и не только дым был тому виной. Немного отдышавшись, она выпрямилась, опершись рукой о стену небольшого сарая. Еще через несколько секунд к пылающей конюшне подъехали несколько пожарных машин. Их включенные мигалки отбрасывали синеватые отблески на пробивающийся сквозь крышу густой дым.
Голова у Бетси снова закружилась, колени задрожали и подогнулись. «Вот, значит, каково это, когда Джеко Вэнс пытается лишить тебя душевного покоя», — подумала она. При мысли об этом Бетси снова вырвало.
Яхта слегка качнулась, и сердце у Тони оборвалось. Кто-то ступил на борт. Он попытался подняться, но пространство между скамьей и столом было слишком узким, и проделать это достаточно быстро не получалось. В страхе Тони засучил ногами под столом, стараясь нащупать опору, и едва не заплакал от облегчения, когда сверху донесся голос Амброуза:
— Ты не против, если я спущусь?
— Да ради бога!.. — отозвался Тони. — Кстати, ты едва не довел меня до сердечного приступа.
На трапе появились ноги Амброуза, потом и весь детектив показался в проеме двери.
— Заведи звонок, — посоветовал он ворчливо. — Или лучше такой медный корабельный колокол… Рында — так, кажется, он называется?.. — Амброуз огляделся, ненадолго задержав взгляд на включенном ноутбуке и кипе бумаг на столе. — Тебя искала старший инспектор Джордан. Я сказал ей, что ты, скорее всего, здесь.
— Спасибо, — кивнул Тони. — Ты в курсе, что она считает меня виновным в гибели брата?
— Вот как? Мне она ничего не говорила, и я подумал…
— Еще позавчера ты подумал бы совершенно правильно, но после того, что случилось…
— И куда же она подевалась?
Тони кивком показал на носовую каюту:
— Кэрол там. Я уговорил ее немного вздремнуть.
Амброуз улыбнулся усталой, снисходительной улыбкой давно женатого человека, который хорошо знает, как устроен мир.
— Надеюсь, вы помирились?
Тони покачал головой, стараясь не показать, насколько он расстроен.
— У нас что-то вроде вооруженного перемирия. Усталость победила гнев, но с минимальным преимуществом.
— По крайней мере, она с тобой разговаривает.