Но более всего Зеленскую сейчас беспокоила та вещица, которую она успела еще до момента их задержания припрятать в одно укромное местечко… Она могла сейчас лишь догадываться, с чем связан этот «наезд» и кто является его истинным вдохновителем и организатором. Но в одном она уже точно не сомневалась:, если у нее найдут микрокассету, которую ей передал Паша Кормильцин, то столичных журналистов могут ждать довольно серьезные неприятности…
В коридоре послышались чьи-то шаги. Проскрежетал ключ в замочной скважине. Кажется, за ней пришли…
Зеленскую ввели в кабинет — помещение примерно три на четыре метра, письменный стол, свободный от бумаг и оргтехники, два стула, небольшой металлический шкаф и зарешеченное окно, — где ее дожидался какой-то мужчина в штатском, который жестом попросил сотрудника, доставившего сюда женщину, оставить их наедине. Хотя Анна никогда прежде, кажется, не видела этого человека (шатен лет примерно тридцати пяти, в очках, с блестящими, зализанными назад волосами), что-то ей подсказывало, что фамилия данного субъекта определенно фигурирует в тех материалах, на которых, собственно, и базируется их «независимое расследование».
— Здравствуйте, госпожа Зеленская, — шатен, сцепив руки на причинном месте (излюбленная, кстати, поза Адольфа Гитлера), стоял у окна, лицом к журналистке. — Присаживайтесь, есть разговор…
— Я протестую! — сухо сказала Зеленская. — Я требую адвоката! Я требую также, чтобы мне дали возможность сделать телефонный звонок!
— Вы меня не так поняли, — чуть поморщившись, сказал шатен. — Я не сотрудник милиции.
— А кто же вы такой? — резко спросила Зеленская. — Может, вы мне объясните, что здесь происходит?
— Неважно, кто я такой. Важно другое… У вас и у вашего друга возникли… или могут возникнуть… серьезные неприятности. Я тот, кто способен помочь вам выпутаться из этой довольно неприятной ситуации. Кстати… Почему ваше руководство не снабдило вас оформленной должным образом документацией? И почему о вашем приезде сюда не было ничего Сообщено в соответствующие губернские инстанции?
«Неужели это сам Аркушин, начальник Департамента печати обладминистрации? — вглядываясь в стоящего перед ней лощеного субъекта, подумала про себя Анна. — Тот самый „скользкий тип“, про которого рассказывал Кормильцин? Гм… Очень даже может быть, что это он и есть, Аркушин, собственной персоной… »
— Я не люблю повторять уже сказанное, — сухо произнесла Зеленская. — Что вам от меня нужно?
— Вот напрасно вы так, — обиделся для виду шатен. — Я ведь действительно хочу вам помочь… Вы ведь нарушили, как мне было сообщено, местное законодательство…
— Неужели? — иронично переспросила Зеленская. — А что, у вас здесь какое-то свое, особенное законодательство, отличное от российского? Может, мы с моим коллегой что-то напутали в маршруте? Ехали в российский город Н-ск, а попали в Чикаго времен гангстерских войн?
Лицо у шатена мгновенно стало надменно-злым и в то же время каким-то беспокойным, как у вынюхивающего добычу хорька.
— Да, моя дорогая, ты не в Чикаго, — ледяным тоном сказал он. — Ты в аккурат там, где ты сейчас находишься… аналогию можешь продолжить сама, грамотная ты наша… Что касается законов, то здесь, Зеленская, вы лукавите. Вы прекрасно знаете, что приезжие граждане обязаны регистрироваться в трехдневный срок… и так далее и тому подобное… Это же все из Москвы надуло, так сказать… Так что не надо нам тут про Чикаго песни петь…
— Ну а если вы такой грамотный, — криво усмехнувшись, сказала Зеленская, — то должны знать, что это требование, во-первых, противоречит нашей Конституции, а во-вторых, мы даже эти ваши «местнические» правила не нарушали. Потому что на тот момент, когда нас под надуманным предлогом задержала на улице ваша милиция, мы пробыли в вашем городе менее трех суток… Ладно, действительно, не надо нам этих «песен»! Чего вы конкретно добиваетесь?
Лицо шатена вновь приняло почти дружелюбное выражение, а сам он наконец убрал руки с причинного места и сложил их на груди.
— Я же говорю, что хочу вам помочь… У вас ведь возникли такие проблемы, что своими силами вы можете и не расхлебаться?
— Например?
— Транспортное средство ваше, как мне сказали, числится в базе данных по угонам. Плюс к этому в микроавтобусе был найден пистолет…
— Газовый, — уточнила Зеленская.
— А вот это уже как наши местные криминалисты определят, — нахально усмехнувшись, заявил шатен. — Может ведь оказаться и настоящим «боевым»… к примеру, тем же «Макаровым». Теперь, надеюсь, вы поняли, насколько серьезно обстоят нынче дела?
У Зеленской екнуло сердце. Действительно, что им мешает, этим местным «товарищам», используя своих «понятых», подбросить в «Фольксваген» какой-нибудь ствол?
Попробуй-ка потом доказать, что ты не верблюд, когда на тебя уже уголовное дело заведено…
— Вот так-то, госпожа Зеленская, — оценив по выражению ее лица эффект от собственных слов, шатен удовлетворенно покивал головой. — Хотя вы про себя думаете, наверное, что здесь живет исключительно кровожадный народ, заверяю вас, что вы ошибаетесь… Никому, по правде говоря, не нужен этот скандал… Поэтому поступим, наверное, таким образом… Вам будут возвращены документы и ваше транспортное средство…
Зеленская едва сдержалась, чтобы не крикнуть этому наглецу: «Вы же утверждаете, что „Фольксваген“ числится в угоне?» Но ни соблюдением законности, ни даже обычной житейской логикой здесь, конечно же, и не пахнет…
— Если, конечно, вы уедете отсюда… Отправитесь, так сказать, восвояси… куда-нибудь в другие места… Причем сегодня же… вот прямо сейчас!.. пулей!.. стрелой!.. Я уверен, что при таком вот раскладе «делу», о котором только что шла речь, не будет дано хода.
— А если мы откажемся подчиняться вашему диктату?
«На кого они все-таки работают, эти двое? — промелькнуло в этот момент в голове у Аркушина. — Уж больно независимо держатся… Отдать бы эту девочку в руки центурионовцев, там из нее мигом бы вышибли признание… Но нельзя, нельзя… За ними может стоять какое-нибудь серьезное издание… Поэтому Воронин прав на все сто: надо выставить их пинком за пределы области… чтобы не шатались тут и не совали нос туда, куда их не просят… »
Вслух же он сказал:
— Боюсь, госпожа Зеленская, что в таком случае вашему приятелю может быть предъявлено обвинение в незаконном хранении огнестрельного оружия, со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями.
До выезда из облцентра «Фольксваген» сопровождал милицейский «уазик», в котором находился, кроме водителя, уже знакомый журналистам старлей.
Никто более не интересовался, где они остановились в Н-ске и где остались их личные вещи. Инструкции они получили вполне конкретные: двигать за «уазиком» на выезд, нигде не останавливаться, никому не звонить… спасибо, что хоть дышать не запретили.