— Да. Где-то между тремя и четырьмя пополудни. Большой целлофановый пакет с цветочным рисунком…
— Сутки мы держим бесхозные вещи у себя, потом, если никто за ними не приходят, их куда-то уносят наши охранники… Давайте свой жетон, посмотрю, на месте ли ваш пакет!
— Потерялся где-то ваш жетон, — сокрушенно вздохнув, сказал мужчина. — Я вот уже и деньги приготовил, чтоб, значит, как-то компенсировать…
Он продемонстрировал пятисотрублевую купюру.
— Экий вы рассеянный, — без всякой неприязни сказала девушка. — Сейчас посмотрю на стеллаже. Обычно мы там храним вещи, которые у нас забывают. А номер жетона-то хоть не забыли?
— Пятьдесят четыре, кажется…
— Вот! — девушка выложила на «прилавок» пакет с прикрепленным к «ушам» жетоном. — Цветочный рисунок… и номер совпадает… Ваш?
— Мой. Спасибо вам, девушка…
— Погодите благодарить! Надо убедиться… что там у вас внутри?
— Ну так… мягкая игрушка, овечка, год Овцы на дворе.
— Ага, есть, — заглянув вовнутрь, сказала девушка.
— Упаковка с пятью парами колготок «Олма». Журнал «Космополитен». И еще, извиняюсь, упаковка женских гигиенических средств.
— Все сходится, — сказала девушка и передала ему пакет. — В следующий раз, пожалуйста, будьте повнимательней!..
Разговор в помещении VIP-зала аэропорта продолжался уже около часа и был крайне нелегким для обеих договаривающихся сторон.
— Послушайте, Игорь Эдуардович, — уставившись на Никольского, сказал Шацкий. — Мы же с вами деловые люди! Давайте будем говорить прямо! Повторяю, мы не имеем никакого отношения к наезду на ваших сотрудников! Да, у нас есть определенные возможности…
— Не нужно так скромничать, — сказал Никольский. — Я уверен, что стоит лишь вам захотеть… имеется в виду местная власть, которую вы здесь представляете, и вы найдете способ решить известную вам проблему быстро и эффективно!
— Решим! — сказал Шацкий. — Уже начали пробивать эту тему! Это первое. Второе, и самое главное: озвучьте же наконец ваши финансовые требования!
Никольский бросил на него задумчивый взгляд. Шацкий решил, что «переговорщик» именно сейчас откроет свой «дипломат» и предъявит его содержимое (в соседнем смежном помещении имелось все необходимое, включая компьютерный терминал, чтобы можно было на месте просмотреть компру, если таковая будет предъявлена), а вслед за этим назовет некую денежную сумму, в случае получения которой Уралов и его представитель готовы бы были выбросить очередное свое скандальное расследование в мусорную корзину.
На Руси более не осталось святых и неподкупных людей. И эти двое, Уралов и Никольский, наверняка берут. Нужно только выяснить, насколько в данном случае будут велики их аппетиты.
Пауза несколько затянулась.
— Нам сейчас не нужен этот скандал, — поморщившись, сказал Шацкий. — Не потому, что мы чего-то боимся. Вы же в курсе, что Николай Дмитриевич сейчас при смерти?.. А тут еще этот инцидент в «Левобережном». Вы проделали определенную работу, понесли расходы, ну и так далее. Мы уважаем ваш бизнес, но и вы должны войти в наше положение. Короче, мы готовы предложить вам возмещение расходов, действуя по любой обоюдно устраивающей нас финансовой схеме.
В динамике прозвучал голос диктора, объявивший начало регистрации авиарейса на Москву.
— Вот что, господин Шацкий, — сухо сказал Никольский, давая понять под конец их беседы, что он знает, с кем именно говорит. — Мы рэкетом и шантажом не занимаемся. Это первое. Второе. Не знаю, как уж вам это удастся сделать и по каким каналам вы будете действовать — имею в виду местные власти, — но Зеленская должна быть освобождена теми, кто ее сейчас удерживает у себя, уже до конца этих суток!
Но… послушайте…
— Мы готовы будем несколько смягчить тон некоторых уже подготовленных нами сюжетов, — сказал Никольский, поднимаясь с кресла и беря со спинки свой плащ. — Мы готовы дать нам время для решения известного вам вопроса и не будем сегодня выходить с экстренным выпуском! Наши телефоны вам известны, господин Шацкий? Ну что ж… ждем от вас ответного хода.
Он ушел, сопровождаемый двумя молчаливыми спутниками, вместе со своим кейсом, так и не предъявив его содержимое встречавшемуся с ним в здании аэропорта заместителю Воронина Шацкому.
Минут примерно через сорок, уже ближе к окончанию регистрации, к зданию аэропорта подъехало такси, из которого вышел мужчина, у которого при себе вновь была лишь дорожная сумка, висевшая у него на плече.
Никольский и пара сопровождающих его в этой поездке молодых людей уже прошли регистрацию и находились вместе с другими пассажирами в накопителе.
Мужчина, у которого был при себе билет на тот же рейс, прошел контроль без проблем.
Но лишь спустя какое-то время, когда самолет поднялся в воздух и набрал высоту, этот мужчина обернулся, нашел взглядом сидящею через три ряда Никольского и медленно по с особым значением — кивнул головой…
В здании областной администрации, куда он приехал сразу же после переговоров с Никольским, Шацкий пробыл около часа.
Выйдя из парадного, он уселся в свой новенький «Мерседес— Бенц МЛ-320» и через каких-нибудь десять минут припарковался с тыльной стороны здания, в котором располагался офис ЧОП «Центурион».
Взойдя на невысокое крылечко, он нажал кнопку звонка. Ему тут же открыли, и Николай, личный шофер и телохран Черняева, тут же сопроводил визитера к своему шефу, который с нетерпением дожидался приезда Шацкого в своем кабинете.
— Ну что? — спросил он, вставая из-за стола навстречу давнему приятелю и деловому партнеру. — Была какая-нибудь предъява?
— Блеф! — сказал Шацкий, усаживаясь, не снимая плащ и шляпу, на край стола. — Речь в основном шла про Зеленскую. У этого Никольского был при себе кейс, но он ни черта мне не предъявил! От бабок отказался наотрез! Но переговоры только приостановлены… поэтому есть основания предполагать, что эти московские хмыри, что пытаются поддеть нас на кукан, таким вот способом лишь набивают себе цену.
— Что ж получается? — пробормотал себе под нос Черняев. — Выходит… журналисты таки не успели скинуть компру своему московскому начальству?
— Выходит, что так, — кивнул Шацкий. — Я ему в лоб сказал: давай-ка, Никольский, предъяви свои козыри! Какие у нас тут на столе ставки?! А этот деятель, значит, попытался втемную со мной играть… Но так дела не делаются! Блефовать мы и сами умеем! Черт… ну и наломал же ты дров со своими быками, Виталя!..
— Вот только не надо из меня крайнего делать! — угрюмо сказал Черняев. — Сами же меня торопили, надо, мол, резко, в сжатые сроки решить известные тебе проблемы. Я, что ли, должен был Карахана арестовывать? Мы со своей стороны все сделали как надо… так нет же, упустили его!! Ну и пошло все потом сикось-накось.