Шлепа разжал ладонь; меж указательным и средним пальцами у него явно что-то было зажато (в заднем проходе он, что ли, пронес эту хреновину? – успело промелькнуть в голове у Анохина).
Шлепа слывет по жизни быстрым, ловким парнем, но Анохин среагировал быстрее.
Привстав со своего места, он молниеносно, как змеелов смертельно ядовитую гадюку, поймал Шлепу за руку. Рывком подтянул к себе и еще успел другой рукой ухватить его за воротник тюремной робы. Шлепа вдруг завизжал, как свинья, почуявшая штык забойщика…
В ту же буквально секунду со скамьи вскочили Седьмой, Восьмой и Девятый. А потом и все прочие, кроме Лехи-Дизеля и Второго, который, вероятно, не находился в сговоре с остальными…
Да, Клещ и его дружки разом повскакивали с мест и – случайно или нет, это уже другой разговор – на короткое время загородили охранникам доступ к месту драки.
Наверное, они рассчитывали, что Шлепе этого времени достанет для осуществления задуманного: полоснуть Леху-Дизеля бритвой по сонной артерии.
Но вышло все по-другому.
Анохин рывком дернул Шлепу на себя, заломил кисть правой руки, заставив его разжать пальцы…
А когда увидел выпавшую на стол половинку опасной бритвы, он, прежде чем кто-либо успел вмешаться, свернул зэку Шлепе шейные позвонки…
Да так и оставил подергивающееся в конвульсиях тело на столе, среди остатков посуды и еды.
Охрана, придя в себя, уложила всех заключенных на пол столовки.
Затем по одному стали выдергивать из помещения и разводить по камерам. Анохина почему-то повели не в камеру и не в помещение оперчасти, а вывели во внутренний дворик. Шлепа же, со свернутой башкой, так и оставлен был лежать на столе; рядом с его неестественно вывернутой кистью правой руки валялась половинка опасной бритвы, которой он намеревался полоснуть по горлу ни о чем вроде бы не подозревающего экс-военнослужащего Леху по прозвищу Дизель. Или же самого Анохина.
Сергею сковали руки сзади наручниками и уложили в прогулочном дворике лицом на землю. Караулить его остались двое охранников, один из которых был вооружен «кипарисом». То ли из-за холодного дождичка, то ли из-за пережитого Анохина сейчас колотило так, словно с ним приключился жестокий приступ тропической лихорадки.
Хотя ему сейчас было, мягко говоря, хреново, он все равно ни о чем не жалел. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем он смог прийти в себя и обрести возможность рассуждать более или менее здраво и логично.
Он подумал о том, что уголовники, наверное, смогли как-то сговориться между собой. Или во время прогулок, или во время еды… Не только Анохину, но и остальным, по всей видимости, не очень-то нравится то, что здесь происходит. Да, вроде бы они все находятся в зоне. Но здесь нет ни общих казарм или привычного вида бараков – или все же есть? Нет ни отрядов, ни «локалки», ни промзоны, ни утренних построений и вечерних проверок… Да и других зэков, кажется, кроме литерных, здесь больше нет ни души. Зато есть базары о СПИДе, расстрел перед строем, навороченная больничка, где врачи проделывают над литерными какие-то опыты. И то, что их здесь кормят на убой – а это истинный факт, очень даже настораживает…
Блатные, очевидно, несколько дней приглядывались к местным порядкам, а потом всполошились. Ладно бы, в штрафной изолятор местный Хозяин их закрыл, но здесь ведь что-то совершенно другое. Они явно не рассчитывали на такой поворот, Клещ и его бродяги, к которым в кировской пересыльной примкнул братишка Крюк. В «девятке» они чувствовали бы себя более вольготно, нежели здесь, благо зону всегда «подогревали»… Да, питание там не столь изысканное, но для таких, как Клещ или Шлепа, доппайка всегда найдется. Ни тебе «косячок» раскурить, ни почифирить в тесном кругу где-нибудь в теплой каптерке после отбоя. У тех же вохровцев можно водку прикупить, пусть даже за пять номиналов. А у этих, местных… кроме пули в лобешник, похоже, больше ничего не допросишься.
Вот таков, наверное, был ход их мыслей в последние дни. Может, пробовали законтачить с местными вертухаями, но это дохлый номер. Маляву отсюда… да хоть в ту же «девятку» отослать тоже непросто. Но ведь надо как-то сообщить о себе тому же смотрящему по «девятке»? Разнести плохие вести о бедствующих в каком – то «особом лагпункте» бродягах. По всему Вятлагу, а то и за его пределами. Попросить о помощи и поддержке, благо на их незавидном месте может оказаться любой из племени зэков…
Выбор пал на Шлепу, как на самого ловкого – надо быть истинным фокусником, чтобы пронести сюда, в этот особый лагпункт, хотя бы ту же половинку опасной бритвы.
Мыслили они, судя по всему, обычными уголовными понятиями. Шлепа попишет «солдата» Леху, его за это деяние выдернут из зоны и этапируют в областную крытую… Ну а там он уже найдет время и способ раскидать малявы по нужным адресам.
Ход мыслей Анохина был нарушен появлением во дворике каких-то новых персонажей.
– Подымите его! – услышал он уже знакомый ему властный голос. – Нет, не так… Поставьте его на колени!
Двое дюжих сотрудников охраны, взяв зэка «В-10» под мышки, приподняли его с земли и зафиксировали в коленопреклоненной позиции.
– Зачем ты это сделал, Десятый??
Крутой блондин стоял в двух метрах от Анохина; рядом с ним замерли плотный коренастый «абверовец» и один из охранников. Дождь припустил еще сильнее, барабаня по плечам, густо шлепая по стриженой макушке, стекая ручьями по лицам и плечам…
– Молчишь? Мне обо всем доложили, – сказал после небольшой паузы блондин. – Ты типа такой «добренький», да? Не позволил одному зэку зарезать другого?.. Но ты забыл, Десятый, о двух вещах. Ты забыл о золотом правиле: «Умри ты сегодня, а я – завтра». А также о предупреждении, которое было сделано всем вам несколько дней назад.
Последние слова блондин произнес, находясь уже за спиной Анохина, которого удерживали на коленях крепкие руки сотрудников охраны.
– Оставьте его! – скомандовал светловолосый гигант. – Никуда он не денется!
Чужие руки тут же перестали давить ему на плечи. Спустя несколько секунд он услышал, как «блонд» взвел пистолет. Анохин захотел встать с коленей… но не смог. Как будто парализовало его всего… Странно, но он видел теперь затылком, знал, куда вот-вот войдет пуля… но все равно ничего не мог с собой поделать, да и не хотел.
Возле самого уха громко клацнул затвор.
Анохин чуть дернулся вперед – как бы по инерции, которую ему должна была сообщить пуля, угодившая в затылок. И тут же, чисто механически выравнивая центр тяжести, качнулся, подобно маятнику, назад.
Пистолет «блонда» на этот раз оказался незаряженным…
Дмитрий Абросимов, решивший ограничиться инсценировкой казни, велел охране вернуть Десятого в камеру, а сам отправился в медблок, чтобы переговорить с Глебовым.