– Но для этого, командир, как я понимаю, нужно добыть оружие, – задумчиво щуря глаза, сказал дед Федор. – Или хотя бы боеприпас для энтого автомата…
– Кто бы спорил? – пожав плечами, сказал Анохин. – Безоружными нам из западни не выбраться.
– Есть тут у меня одна мысля. – Сдвинув треух на лоб, Уваров принялся скрести затылок пятерней. – Боюсь вот только надежу наперед давать. Да и не уверен, дойдем ли до места?
Анохин хотел было подступиться к бывшему егерю с расспросами, но случилось неожиданное.
Где-то в глубине тайги, несколько восточнее того места, где они находились, с расстояния примерно в три-четыре километра, по прикидкам Анохина, – простучала длинная, в половину рожка, автоматная очередь.
С небольшим интервалом автомат выдал еще пару нервных коротких очередей: «та-та-тах!», «та-тах!»…
Спустя еще насколько секунд раздались какие-то жиденькие, негромкие выстрелы одиночными: кажется, кто-то высадил из «макарки» всю обойму…
После этого стрельба окончательно затихла.
Все трое, пригнувшись за корягой, вынесенной во время паводка Лузанкой на узкий заливной луг, еще некоторое время прислушивались к звукам и тревожно вглядывались в кустарниковые заросли, за которыми вставал стеной сумрачный бор.
– Ну вот и началось, – выдохнув застоявшийся воздух из легких, сказал Анохин. – Давай, Федор, веди к своему месту. Вот так, голыми руками, мы с ним и все едино не справимся…
Литерный зэк «В-7», он же Гриша Ивашов по прозвищу Клещ, четырежды судимый за кражи и разбой, в последний раз с нанесением «тяжких телесных», проведший на нарах без малого половину своей тридцатичетырехлетней жизни, с первых минут взял руководство среди «синих» в свои жилистые, цепкие, испещренные татуировками руки.
Двое зэков попытались было поднять хипиш. Случилось это еще у автозака, когда от них сдернули Морпех, «бабай» солдатик, но Клещу легко удалось преодолеть намечающийся раздрай.
Первым попытался вякнуть «B-1», двойной мокрушник – своих же подельников, промышлявших с ним квартирными кражами, почикал вроде как по пьяни, – сухощавый зэк лет тридцати по прозвищу Штырь.
– Што это ты заменжевался, Клещ? – проскрипел в мутной темени его голос. – Надо было положить их из «машинки» прям здесь, у дороги! А ты им дал отскочить…
Не успел он еще закончить, как Клещ рванул из ножен тесак «тайга», изъятый у мертвого вохровца-водилы вместе с «калашом» и волыной, И приставил лезвие к острому кадыку излишне говорливого зэка.
– Ты што-то, кажись, чирикнул, Штырь? – просипел Клещ, не теряя, впрочем, несмотря на каленный тон, контроля над собой. – Или то комар у меня над ухом прозвенел?
– Э-э-э… не губи, Клещ! – с натугой проскрипел зэк, который сейчас боялся даже шелохнуться. – Брякнул я, не подумав…
– Тогда закройся, чекалда! Откроешь еще раз пасть без команды… отправлю прямиком из тайги «в Сочи»!
Клещ убрал смертоносный клинок в ножны, которые крепились вместе с кобурой «ПМ» к поясу. Каковой, он, кстати, тоже снял с убитого кем-то вохровца – теперь эта амуниция красовалась на нем, надетая поверх лагерного прикида.
– Еще кто хочет што-то мне предъявить? – просипел он, обращаясь разом ко всем собравшимся возле него зэкам. – Нет? Ну так я сам вам кое-што растолкую.
Для того чтобы его базар выглядел более солидным, взвешенным, он выдержал почти минутную паузу.
– Не мы эту кашу заварили, братья, – наконец произнес он своим сиплым голосом. – Не мы хипиш подняли, и не мы этих двух шмырей посредь дороги мочканули! Врать не буду: пытались мы из энтой проклятой крытой отправить маляву, сообщить нашим братьям о своем несчастном положении… Но – не выгорело! Так што лично я покамест… и в этом тож готов сознаться, не вкурил, што за подлянку нам с вами скинули! И на што они нас хотят подписать?!
– Ежели не дождемся тут вохру и конвойных, то энтих двух жмуров повесят на нас, – подал реплику Шестой, которого мало кто из зэков знал. – Опять же при шпалерах будем уходить?! Значит, будут гнать нас до упора… и стрелять станут на поражение! Почитай, менее чем через час – верняк! – вохры в «двенадцатой» и Лесном поднимут тревогу! А может, и раньше, если кто сквозанет по тракту на тачке и заметит по ходу наш автозак!
– Так я не понял, Круглый?! – обращаясь к «В-б», просипел Клещ. – Ты што нам советуешь? Здеся остаться, у автозака??!
Все, включая зэка Круглого, в эту минуту отчетливо понимали, что Клещ – и не он один – уже решил, воспользовавшись подвернувшимся им случаем, уйти в побег. И что он, не задумываясь, прикончит каждого, кто откажется подчиниться ему, кто, струсив ввиду возможных губительных последствий такого вот поступка, надумает остаться у автозака, надеясь на снисхождение сотрудников ГУИН и вятских ментов…
– Я с вами, братья, – торопливо сказал Круглый. – Все ж есть шанец, что удастся выскочить… Местные лепилы пургу гнали, что мы вроде как спидоносцы! Што-то я не верю им.
– Че тут базарить? – подал реплику Крюк. – На свободе позажигаем! А счас пора рвать когти!
– Все, хватит шипеть!! – веско сказал Клещ. – А то выстроились тут, все равно как шмонькин комитет! Кончай базар… пора в путь-дорожку!
Вытянувшись недлинной цепочкой, семеро зэков вначале трусили по обочине тракта, затем, чутко прислушиваясь к звукам в мутно-серой ночи, свернули на какой-то «боковик».
И, сами не зная того, оказались на лесной дороге, по которой, примерно в километре впереди них, удалялись от опасного тракта трое отколовшихся от «общества» литерных зэков. Анохин и его напарники, правда, двигались более быстрым шагом, а вдобавок с наступлением рассвета сошли с проселка, пробиваясь какой-то известной лишь Уварову – да еще, наверное, местным жителям – тропкой к таежной речке Лузанке…
Клещ и все прочие зэки, хотя и могли себя по праву считать старожилами Вятлага, все же здешние таежные массивы знали недостаточно хорошо. Тот же Клещ в принципе представлял себе, в какой примерно стороне находится «девятка», откуда их везли автозаком куда-то на ночь глядя. Скорее всего, в «двенадцатую» или же на полустанок, расположенный поблизости от поселка Лесной. Но местных тропок и дорог он совершенно не знал, поскольку сам был выходцем из расположенного гораздо южнее этих глухих лесистых мест облцентра.
По правде говоря, он сейчас только делал вид, что знает, куда именно он ведет свою группу. Его выбор, павший именно на эту лесную дорогу, ведущую в северном направлении, был сугубо случаен. Попадись им первым поворот направо, то они сейчас бы чесали именно в ту сторону, в направлении бывших леспромхозовских угодий. Где, кстати, последние года три-четыре вырубки более не производились. Впрочем, сам Клещ вслух этих своих мыслей не выказывал… зачем?