– Первое звено отработает по периметру площади…
– Теряем время!
Бушмин коротко кивнул. Если объяснять все на пальцах да разжевывать кашку, то на это уйдет несколько драгоценных минут. Нет нужды разжевывать. Они с Рейнджем давно понимают друг друга с полуслова, к тому же Мокрушин и сам многоопытный командир группы.
– Сабас, головой отвечаешь за Рейнджа!
Напутственно хлопнув по плечу того и другого, Бушмин сосредоточил внимание на переговорах, которые Авиатор вел с двумя летчиками в закрытой радиосети ВВС.
– Можете передать «ангелам» список точечных целей в районе площади Минутка…
Два самолета российских ВВС стремительно, со скоростью около девятисот километров в час, приближались к границе мятежной республики.
Пилоты работали в командной сети управления ВВС под позывными «Джабраил» и «Мафусаил».
Они уже не раз выполняли подобные задания, а потому знали, что граница между Россией и Чечней, этим порабощенным бандитами клочком российской земли, в безоблачную погоду прослеживается предельно четко. Россыпь огней, кучно и порознь разбросанных на проносящейся под крыльями самолетов земле, вдруг сменяется беспробудной чернотой ночи, и нет ни единого огонька, не за что зацепиться человеческому глазу, а потому приходится во всем доверяться бортовым приборам и системам.
Это были новейшие российские штурмовики «Су-39», превосходящие по своим возможностям не только отечественные машины – те же «Су-25Т», которые чаще всего «работают» по Чечне, – но и запущенные в серию зарубежные аналоги.
Многофункциональный комплекс «Копье-25» обеспечивает уникальные режимы работы и дает точнейшие данные. В сочетании с другими приборами и спутниковой навигационной системой координаты целей определяются с точностью до одного метра. Боевой комплекс «шквал» обеспечивает практически стопроцентную вероятность успешной атаки с первого же захода.
«Из света в тень перелетая…»
Боевые машины, прозванные за свою способность результативно работать ночью, в любую погоду, «полуночными ангелами», несут под крыльями авиационные бомбы и управляемые ракеты повышенной точности.
Совершив необходимые маневры, пара «ангелов» неожиданно объявилась в ночном небе чеченской столицы.
Все, что происходило с ним с момента появления российских штурмовиков, Андрей Бушмин воспринимал как мучительную и бесконечную череду событий, подобных вспышке молнии, детали и подробности которых едва успевали откладываться в памяти.
Вначале время казалось ему какой-то странной застывшей субстанцией. Остановилось в природе все, кроме этого чертова колеса, раскрученного чеченцами в центре площади Минутка. Оно ширилось в размерах, становилось толще и больше в диаметре, потому что в магический «круг» вливались все новые и новые действующие лица, и двигались они, казалось, с утроенной энергией, рыся друг за дружкой в затылок и подбадривая себя и окружающих воинственными криками. Все больше и больше нохчей присоединялось к ритуальной пляске, и чудилось, что нет этому безумию ни начала, ни конца, как и сколько-нибудь внятного объяснения.
У Бушмина даже возникло ощущение, что его самого затягивает в эту черную воронку, и он, чтобы его не засосало окончательно, что есть сил уцепился за выпирающую из балки арматуру.
А потом все закрутилось с бешеной скоростью – время теперь понеслось вскачь.
Андрей и сам не мог взять в толк: видел ли он этот эпизод собственными глазами или же картинку подсунуло ему подсознание?
После первого ракетного залпа по району, примыкающему к площади Минутка, и частично по самой площади «колесо», замедляя свой ход, как бы по инерции сделало еще один неполный оборот. Такое впечатление, что скованные бесовской цепью нохчи сначала не поняли, что вокруг них происходит.
Внутренности каменных коробок пылали адским огнем, и повсюду на огромном пространстве курились дымом и чадом глубокие воронки.
«Колесо» стало быстро распадаться на сегменты, и вскоре нохчи, подобно полчищу крыс, устремились под землю, в колодцы и тоннели, в оборудованные в разные годы подземные коммуникации.
Многие рванули под защиту каменных строений, ринулись в подвалы либо – у кого был здесь транспорт – побежали к машинам, чтобы на колесах покинуть район авианалета.
На третьем заходе «ангелы» качественно «подмели» площадь, пройдясь по ней огнем 30-миллиметровых пушек «ГШ-301». Когда работали «гаттлинги», обладающие чудовищной скорострельностью, казалось, что само небо изрыгает на землю длинные языки пламени.
Бушмин же со своими людьми к этому времени уже покинул наблюдательный пункт. Хотя пилоты действовали с точностью снайперов, накрывая точнехонько указанные им цели, все же находиться внутри полуразрушенного здания было опасно – перекрытия могли рухнуть. Поэтому они спустились вниз, а затем выбрались на открытое пространство, где некогда была детская площадка.
Андрей засек, как по устланному обломками кирпичей проезду на площадь рванул микроавтобус «Форд», едва не подмяв под колеса горстку боевиков, которые двинули на проспект со стороны Минутки. Дай-то бог, чтобы в этом состоянии паники, что охватило нохчей, Рейнджу удалось осуществить дерзкую задумку.
Случившееся потом впечаталось в память Бушмина с фотографической точностью.
Очень странный, надо сказать, случай. Из разряда труднообъяснимых.
Прежде чем отправиться восвояси, невидимые в ночном небе штурмовики прошли довольно низко, на бреющем полете, чтобы не подставляться под «иглу» или «стингер», хотя, учитывая внезапность налета, вероятность такого исхода была равна нулю. Ожили две или три зенитные установки, но «золушки» били неприцельно и тоже угрозы никакой не представляли.
Как бы то ни было, у нохчей создалось впечатление, что подоспело еще одно звено, а следовательно, состоится еще один ракетно-бомбовый удар. Горстка чеченов, те самые, с которыми едва разминулся минутой ранее Рейндж, в панике залегла рядышком с «группой управления». Да так близко, что один из боевиков оказался на расстоянии вытянутой руки.
– Вы из чьей команды? – вжимаясь в землю, спросил боевик. – Чьи будете?
Не поверив собственным ушам, Бушмин рефлекторно повернул голову. Одно из соседних зданий довольно весело полыхало, поэтому ему удалось хорошо разглядеть расположившегося рядышком субъекта.
Это был… Славянин!
Хотя не исключено, что у Бушмина от увиденного на площади съехал чердак, а потому начались галлюцинации.
– Тимура, случаем, не видел?
– Нет, не видел, – вжавшись в землю, глухо, изменив голос, ответил Бушмин. – Мы – Исмаиловы…
Андрей лихорадочно соображал: что делать? Чеченов – примерно с десяток, а при нем трое бойцов, включая Авиатора. Не очень-то обнадеживающий расклад…
Но что этот тип делает в Джохаре? И откуда он здесь взялся? Он ведь, по идее, должен сейчас в камере сидеть!