– Не скажи, Рейндж, – Андрей решил выдать ответный комплимент. – Ты очень вовремя нагрянул! А твоя подсказка в микрофон… Ну это, знаешь, уже высший класс!
Они вышли в коридор. Мокрушин, присев на корточки подле лежащего навзничь «жмура», сдернул с его головы маску. Двумя пальцами взялся за подбородок, покрутил тута-сюда, глядя в лицо, отмеченное уже печатью смерти.
Рейндж впервые видел этого типа. Как и других свежеиспеченных покойничков.
– Слушай, Андрей… Бегляева с вами, часом, не было?
– Нет, мы с ним не пересекались. Но я почти уверен, Володя, он где-то здесь, поблизости. Должна быть еще одна засада, надо быстро шевелить мозгами!
– Я уже дал команду, чтобы осмотрели все здание. Мужики из «девятки» тоже работают в поселке… Представляешь, Андрей, никак не можем этого гада отловить!
Тем временем каждый из мокрушинской команды был занят каким-то делом.
Тимоха, как только получил сигнал по рации, мигом нарисовался вместе со своим звеном на месте событий. Все хорошо понимали, что такого рода инцидент афишировать не стоит. В первую очередь следовало убрать трупы и милицейский транспорт с продырявленными выстрелами стеклами. Следы надо заметать, пока они свежие.
Тимофеев, оставив себе троих ребят, взял решение этой задачи на себя. Шестеро бойцов, разбившись на пары, взялись осмотреть все здание. Маловероятно, чтобы в этой же пятиэтажке решились разместить еще одну снайперскую засаду, но кто знает, что у заговорщиков на уме?
Белькевич сразу занялся раненым. Для начала наложил на ногу тугой жгут, чтобы остановить кровотечение. Отчасти Гарасу повезло, потому что пуля прошила мышечную ткань, не задев кость. Когда подоспел Леша Подомацкий с аптечкой, Белькевич сделал прапору укол промедола.
– Все будет нормально, брат, – сказал он. – До свадьбы точно заживет!
Леший сиял, как новенький пятиалтынный. Он едва ли не больше других радовался, что с его командиром не случилось ничего дурного. Но сейчас не время выражать свои чувства. На задании следует заниматься своим делом. Коль он числится штатным снайпером, то его задача быть «глазами» команды, иными словами, осуществлять наблюдение за местностью.
Снайперский винтарь – с учетом специфики их нынешней работы – иметь при себе ему сейчас не положено. Но Леший, как верный оруженосец Кондора, сохранил все его вещи, в том числе бинокль «геовид».
Вооружившись мощной оптикой, Подомацкий выбрался на балкон. Заснеженный плац, на котором для участия в торжественной церемонии проводов был выстроен личный состав хофринской бригады внутренних войск, просматривался почти весь. Выстроенных в шеренги вэвэшников он видел со спины. А вот тех, кто находился возле трибуны и на самой трибуне, Подомацкий наблюдал анфас. Причем расстояние до трибуны – около четырехсот метров.
Мокрушин заговорщически подмигнул мальчишке, подмигнул так, будто они старые знакомые.
– Все в нашей команде называют меня Рейндж… А ты, Иван, оказывается крутой парень. Молодец! Когда маленько подрастешь и закончишь школу, мы тебя с Кондором к себе возьмем.
Иван, сохраняя серьезный вид, кивнул в знак согласия. Дольникова, одной рукой обнимавшая мальчика за плечи, растерянно улыбалась. Она все еще не пришла в себя после столь бурных событий. Особенно ее поразило то, что Иван, ее мальчик, – заговорил.
– Анна, это и есть тот самый человек, о котором я вам рассказывал. – Спохватившись, Бушмин решил представить даме своего приятеля. – Я же говорил, что он придет нам на выручку!
Дольникова уже успела заметить, что друг Андрея, такой же рослый и даже привлекательный мужчина, смотрит на нее как-то странно, и в этом взгляде было не только дружелюбие, но и еще что-то…
– Анна Сергеевна, – глядя ей в глаза, проговорил Мокрушин, – могу я просить вас об одном одолжении?
– Конечно. – Дольникова в смущении улыбнулась. – Почему нет?
Рейндж обнял молодую женщину за плечи и расцеловал ее в обе щеки.
– Вот… Рад с вами познакомиться.
Идиллию нарушил Подомацкий, стоявший на балконе.
– Отцы-командиры! Подойдите кто-нибудь! Я тут кое-что странное засек…
Бегляев, которому удалось-таки завалить всю троицу, прекрасно понимал: сделан лишь первый шаг на пути к спасению. Где-то поблизости должны находиться дружки боевиков. Они, конечно же, наблюдают за домом и, скорее всего, контролируют парадное. Нет, так просто они не позволят ему уйти…
«Пора рвать отсюда когти…»
Да кто же против?! Но надо ведь головой соображать, а не другим местом! Особенно сейчас, когда его плотно обложили со всех сторон…
Когда он учил «сук» своему ремеслу, то прежде всего говорил: они везде и повсюду должны придерживаться целого свода неписаных законов. И объяснял при этом, что нарушение любого из них влечет за собой смерть стрелка.
«Неправильно выбрал позицию – умрешь!»
«Не замаскировал свои действия – умрешь!»
«Не подготовил себе отход – умрешь!»
«Не обманешь противника – помрешь сам!»
Подобных правил существует превеликое множество, но основными являются именно эти четыре золотых правила снайпера.
Учитывая всю сумму обстоятельств, с которыми ему приходилось сейчас считаться, Бегляев решил довести дело до конца даже в отсутствие «работодателей», вернее тех, кому было поручено приглядывать за снайперами.
План его был довольно прост, пожалуй, даже слишком прост для такого человека, как Бегляев. Но другого выхода не существовало.
Часть плана он уже осуществил, когда разжился у одного из «жмуров» курткой и у него же изъял спецназовский ствол и маску. Остальные стволы перенес в одно место, дабы экс-гэрэушник не питал на сей счет иллюзий. Последнему Бегляев вкратце объяснил свой замысел – чтобы у парня сохранялся стимул для дальнейшего сотрудничества.
Как только они начнут расстреливать из винтарей ментовское начальство, неизбежно начнется паника. Израсходовав по обойме, они бросают «инструмент» и рвут когти с места событий. Паника тем временем будет неизбежно разрастаться. Они спускаются вниз, где должен дожидаться предназначенный для отхода транспорт. В поднявшейся сумятице их либо примут за своих, либо, если распознают подмену, придется боевиков замочить и воспользоваться их «колесами».
Несмотря на риск, такой замысел все же давал определенные шансы. Бегляев утаил лишь одно: оставлять в живых ветерана ГРУ после такой акции он не собирался.
Под его приглядом напарник, уже освобожденный от наручников, приоткрыл одну створку окна, и Бегляев стал разглядывать через оптику снайперской «СВД» затылки и спины милицейского руководства.
– Пошла последняя минута, – проговорил он. – Можешь начинать про себя отсчет!
Шувалов, находящийся в самой гуще событий, вынужден был в эти тревожные минуты довольствоваться ролью наблюдателя.