— Погодь, Римас…
Стас снял свой плащ и передал напарнику.
— Заверни ее! Не голой же везти через весь город?!
Под плащом у Стаса Нестерова оказался зеленоватый простеганный свитер, перекрещенный ремнем, на котором закреплена кобура с торчащей наружу рифленой рукоятью пистолета.
Ричи, бешено выкатив глаза, то шарил рукой по столу, разыскивая среди тарелок и фужеров переговорник, по которому можно было бы перемолвиться словцом с охраной, которую он мысленно уже уволил к чертям, то хватался за кармашек жилетки, хотя тут же вспоминал, что сотовый он отключил и оставил у себя наверху в кабинете.
— Ты не это, случаем, ищешь? — спросил Стас, вытаскивая из заднего кармана брюк книжечку темно-зеленого цвета. — Это ее свидетельство о рождении… Только через семь с лишком месяцев ей должно исполниться восемнадцать! И не говори мне, Ричи, что ты этого не знал.
— Счас, девочка, отвезем тебя домой, — сказал Мажонас, заворачивая почти целиком эту несостоявшуюся стриптизершу в нестеровский плащ. — Родители тебя вот уже второй месяц разыскивают…
Девушка, выйдя из состояния прострации, завизжала:
— Не хочу! Сволочи! Оставьте меня!.. Я уже взрослая!!!
Римас, забросив брыкающуюся и визжащую девчонку, закутанную в плащ, себе на плечо, почапал на выход, следуя тем же маршрутом: через коридорчик, несколько ступенек вниз, дверь запасного выхода и двор, где они со Стасом припарковали свой транспорт.
— Ну что за бордель?! — поморщившись, сказал Стас. Уже от дверей он обернулся, запоминающе посмотрев на горбоносого гостя, который только сейчас выпустил из своих объятий бедную «приму», напоследок остро, но в то же время брезгливо, оглядел двух местных деятелей, чьи образины ему были хорошо знакомы. — Вот что, Ричи… Если бы я был большим начальником, я б давно закрыл твой поганый шалман!..
Охранники, которых наконец вызвал по переговорнику взбешенный донельзя Ричи, выскочив во двор, сумели засечь лишь кормовые огни темного джипешника.
— Я чего-то не врубился, Ричи? — подал голос Альвидас, который после коктейля из «Хеннесси» и кокса был, кажется, слегка не в себе. — Че за дела? Куда девалась Кармен? Кстати, эти две рожи, кажется, я уже где-то видел…
— А кто они вообще такие? — поинтересовался Руслан.
— Да так, пара местных «пинкертонов», — сказал Ричи, к которому уже почти вернулось его обычное спокойствие. — Мы с ними раньше, в принципе, не пересекались. Не знаю, что это на них нашло? Парни они вредные, но когда-нибудь точно нарвутся…
— Ну так прозвони «крыше»! — подал реплику Альвидас. — А хочешь, я дам команду, и этой парочке оторвут яйца с концами?!
— Спасибо, Алик, но я сам улажу свои проблемы, — натужно усмехнувшись, сказал Ричи. — Вам, пожалуй, лучше уехать отсюда, потому что я не исключаю, что Нестеров попытается раздуть эту историю. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли в любое место по вашему желанию и выбору.
— У нас тут тачка с шофером, — надевая пиджак и засовывая в карман пожамканный галстук, сказал Альвидас. — Гм… Чуток обломали нам кайф, но вечерок все равно получился знатный.
Улучив момент, когда Ричи отвлекся на разговор со старшим охраны, он шепнул своему знакомому:
— Руслан, ты засек тех двоих, что вломились к Ричи?
— Да, конечно. А что?
— Ты будешь смеяться, но это как раз та самая парочка, о которой я тебе недавно говорил…
Хозяин заведения лично проводил двух гостей до парадного, за которым их ожидал лоснящийся, как вороной жеребец, «мерсовский» джип.
— Немного жаль, что так получилось, — сказал Ричи, выйдя вслед за ними на свежий воздух. — Всегда буду рад принять у себя столь уважаемых людей.
Руслан, прежде чем сесть в джип, немного задержался.
— Ха-ар-рошее у тебя заведение, дорогой Ричи, — сказал он, еще раз пройдясь взглядом по щедро иллюминированному фасаду популярного среди обеспеченной молодежи ночного клуба. — Спасибо за гостеприимство, хозяин. Все хорошо, все понравилось… особенно Марго! Но охрана, брат, у тебя все же никудышная.
В одноместном номере люкс гостиницы «Приморская», глядящей окнами на полноводную Преголе, в том самом номере, который почти двое суток назад при довольно странных обстоятельствах покинула Юлия Поплавская, после чего канула как в воду, трое мужчин пытались подвести первые итоги случившемуся.
Михаил Гуревич, старший брат Поплавской, тридцатитрехлетний бизнесмен из Москвы, с внешностью и манерами преуспевающего дельца, прилетел в Кёниг обычным вечерним авиарейсом. Компанию ему в этой экстренной поездке составил мужчина лет сорока двух, предпочитающий носить неброские темно-серые и коричневых оттенков костюмы в сочетании с дымчатыми очками (несколько человек из высшего руководства компании «Росфармаком», которые имеют на него выход, обращаются обычно к этому мужчине по имени-отчеству — Сергей Александрович, — и только Гуревич-младший позволяет себе более фамильярное «Саныч»). Третьим в номере был Боря Найман, ровесник и давний приятель Гуревича, мужчина несколько полноватой комплекции, добродушный и крайне общительный субъект (сегодня, впрочем, он выглядел подавленным).
История, которая уже успела вызвать переполох и послужила, собственно, причиной тому, что Гуревич, ругаясь на чем свет стоит, вынужден был отложить все дела и мчаться в Шереметьево — как на грех, не удалось организовать частный борт в Кёниг, — по правде говоря, не поддавалась пока никакому здравому объяснению.
Но обо всем по порядку.
Юля исчезла в ночь с четверга на пятницу. Первым поднял тревогу Борис Найман, менеджер московского офиса компании «Росфармаком», в прошлом Юлин ухажер, а теперь, после годичной давности объяснения между ними, просто ее хороший приятель.
В Кёниг они прилетели из Москвы вместе, еще в среду, а уже в воскресенье должны были вернуться обратно в российскую столицу опять же одним авиарейсом. Поплавская вот уже как года три поддерживала контакты с местной немногочисленной еврейской общиной и бывала здесь почти ежеквартально, приезжая на два или три дня, подгадывая к каким-нибудь важным мероприятиям (на этот раз празднование Рош-Ашана [2] , а также подготовка к мероприятиям, проводимым в память о жертвах холокоста). Что касается Бориса, то он планировал проинспектировать местное представительство компании, а также вручить представителям общины партию лекарств и компьютерное оборудование (контейнер с благотворительной «посылкой» от «Росфармакома» уже прибыл на местную железнодорожную станцию).
Юля, по обыкновению, предпочла остановиться в гостинице «Приморская», где для гостей из Москвы были забронированы два одноместных люкса. Почти все из запланированного было сделано в среду, во второй половине дня, и в четверг. В пятницу утром Юля планировала во второй раз посетить областной архив — Найман сразу же навязался ей в провожатые, — а потом они собирались съездить к каким-то Юлиным знакомым. Никаких серьезных общественных мероприятий на этот день у них не планировалось. Наступал шабат, еврейская суббота, которая, как известно, начинается в пятницу, во второй половине дня. Юлия, как и Борис, были обычными современными молодыми людьми, воспитанными в светских традициях. Но раз уж они решили поучаствовать в общинных мероприятиях, то и им приходилось считаться с существующими традициями и обычаями.