Бенбоу пожал плечами.
– Убей, не знаю. – Он встал, скидывая с плеч блейзер. – Джентльмены, через пятнадцать минут меня ждут в чайной, а до того мне еще предстоит отдать долг природе. Берегись, Ник, при первой возможности я написаю тебе в сапоги. Ты меня подставил, убедив мистера Дрискилла, что я могу быть ему полезен. Мистер Дрискилл, я ничем не могу вам помочь. Впрочем, вы, конечно, понимаете. Кто знает, может быть, жизнь нас еще сведет… но пока я считаю, что президенту не следует совать нос в наши дела, а разобраться с собственными в Вашингтоне. Его советник мертв, у него на руках дело с акциями, которое может оказаться всего лишь верхушкой айсберга, и ему, по всей вероятности, скоро придется искать другую работу. Откуда мне знать, не пытается ли он попросту замести собственный след?
Дрискилл провел в Сентс-Ресте четыре часа и двадцать девять минут – на момент, когда Ник Уорделл доставил его в аэропорт. Через пятнадцать минут отправлялся местный рейс на Чикаго, где Бену предстояла пересадка на Вашингтон.
– Недолго погостили, Бен, – сказал Уорделл. – Извините уж, что Бенбоу дал задний ход.
– Как прилетел, так и улечу, вреда никому не было. – Бен поблагодарил его за сообщение и за свидание с Лэдом Бенбоу. – Вы правильно рассудили, попробовать стоило.
– Кстати, Бен, еще одно. Только что пришло в голову. Может, для вас это что-то значит.
Они стояли у билетной кассы, ожидая, пока женщина в униформе проверит кредитную карту Дрискилла.
– Попытайте счастья, – предложил он Уорделлу.
– Одно сообщение Тарлоу. Он мне в тот день еще раз звонил. Меня не застал, я играл в гольф, когда дождь переставал, а Джули, моя секретарша, куда-то вышла, так что сообщение записал автоответчик. Он сказал: если с ним в Сентс-Ресте случится что-нибудь забавное – я еще подумал: что это он имеет в виду? – мне надо кое-кому позвонить. Он только стал диктовать номер телефона, и чертова память переполнилась. Но я запомнил имя – вот сейчас вспомнилось. Мне оно ничего не говорит. Рэйчел Паттон – так ее звали.
– Я проверю, Ник. И спасибо за все. – У Дрискилла руки покрылись гусиной кожей. Он проводил Ника взглядом до машины и направился на посадку.
Бен Дрискилл только что убедился, что Рэйчел Паттон не была фальшивкой. Она вела честную игру. Только вот – где?
Толпа в аэропорту О'Хара значительно поредела к тому времени, как Дрискилл спустился по трапу самолета местных линий и прошел через терминал к вашингтонскому. Звук собственных шагов в полупустом переходе почему-то казался неприятным. Двадцать четыре часа назад они с Элизабет возвращались в Вашингтон из форта Тикондерога. Бен начал задумываться, долго ли он выдержит такой темп. Элизабет права: он уже не мальчик.
До посадки оставалось еще пятнадцать минут. Он нашел телефон и набрал вашингтонский номер.
Тереза, разбуженная звонком, отвечала резко и устало.
– Ради бога, Бен, который час? – Пробормотав что-то, она ответила сама себе: – О господи, всего десять. Ох, Бен, я чуть не заснула на груде бумаг и папок и… ох, ну и каша.
– Что случилось?
– Ничего, просто вымоталась. Ты где?
– Какая разница?
– Бен, я только что проснулась и хочу знать, где ты, только и всего. Со мной темнить ни к чему. Боже милостивый!
– В Чикаго.
– Готовишься к съезду?
– Нет, нет…
– Это из-за Айовы! – торжествующе догадалась она. – Ты раскапываешь айовские дела, так? Скажи мне!
– Ничего я тебе не скажу, – добродушно огрызнулся он.
– А ты уверен, что это умная мысль? С Белым домом согласовал?
– Как ни странно, я все еще американский гражданин и вправе отправляться куда хочу… Не только туда, куда пошлет меня Святой Чарли. Сперва ты мне советуешь никому не доверять, в том числе и Чарли, говоришь, чтобы я прикрывал спину, – а теперь прикажешь согласовывать с ним свое расписание?
– Я не говорю, что он святой, и не говорю, что он сам сатана. Я просто хочу, чтобы ты унес голову целой.
– Что там за историю выложил Ласалл насчет биржевых дел президента? Я не совсем уловил – это что, очередная катастрофа?
– Бен, это все вранье! Проклятый Ласалл!
– Откуда ты знаешь? Или тебе сердце подсказало?
– Завтра утром опубликуют официальное опровержение президента. Он мне сказал: будь Дрю с нами, мы на все могли бы ответить. Он сказал, это Дрю вкладывал средства в «слепой» траст или выставлял на продажу. – Она тяжело вздохнула. – Если бы только Дрю был здесь…
– Он отпирается или в самом деле чист?
– Бен, откуда мне знать? Во всяком случае, – тихо добавила она, – тебя он, кажется, не сможет в этом обвинить. Кстати, по словам Ландесмана, он мечтает прибить твою шкуру к амбарной стене – из-за какой-то посылки, которую ты не доставил президенту. Что за посылка? Я не поняла, о чем речь, но ты-то наверняка понимаешь.
– Хоть кто-нибудь в этом городишке способен не болтать?
– И, Бен, думаю, стоит тебя предупредить, ко мне заходили ребята из ФБР, хотят с тобой побеседовать…
– Ну, а я с ними не хочу.
– Просто предупреждаю. Они, вероятно, интересуются сообщением Ласалла, что ты побывал у Саммерхэйза в ночь его убийства.
– Все равно я не хочу с ними разговаривать.
– Тогда затаись и не высовывайся, мой тебе совет.
Он вдруг расслышал тихое попискивание и не сразу сообразил, что это такое. Потом вспомнил: сотовый телефон, который навязала ему Элизабет. Она боялась, что не сумеет с ним связаться.
Он нашарил трубку в кармане пиджака.
– Погоди минутку, Тереза, мне Элизабет звонит на мобильник. – Он отвернулся от телефона-автомата, нажал кнопку похожего на игрушку аппаратика, послушал минуту и опять обратился к генпрокурору: – Слушай, извини, я должен поговорить.
Он повесил трубку и взял с полки мобильник. Технология! Он чувствовал себя балаганным шутом. Голос Элизабет спросил:
– С тобой все в порядке?
– Бывало намного лучше.
– Я могу подхватить тебя.
– Я возьму такси. – Сказав это, он почувствовал себя ужасно глупо. Ему больше всего на свете хотелось ее увидеть.
– Но я сама хочу, солнышко. Мне нужно с тобой повидаться. Случилось кое-что…
– Что еще?
– Не волнуйся. Просто я хочу рассказать при встрече.
– Я буду через два часа.
Едва Дрискилл приземлился в Вашингтоне, пропитанная водой атмосфера без предупреждения разразилась ливнем. Бен допил последний скотч с водой. Ему казалось, он едва успел сесть.