Когда Коннор появился в помещении, мужчина, что-то быстро набиравший на клавиатуре, окликнул его:

— Капитан, может, взглянешь на это?

Коннор кивнул, опустил Лиссу на пол и предупредил:

— Не двигайся.

Он взялся за клавиатуру, и Лисса неожиданно оказалась предоставленной самой себе, поскольку Избранные Воители не сводили глаз со Старейших. В пещере, находившейся в скале под толстым слоем воды, было сыро и тепло, но Лисса дрожала от внутреннего холода.

Двое мужчин сосредоточенно работали у консоли, а Лисса, на которую никто не обращал внимания, попыталась взять себя в руки и осмыслить свое положение. Ей с трудом, но удалось подавить желание побежать обратно к Эйдану, хотя мысль о том, что он совсем рядом, но недоступен, была сущей пыткой. Ее тянуло к нему с невероятной силой, однако к его мотивам она относилась с пониманием. Случись что с ним, ей самой было бы этого не перенести, поэтому разлука ее просто убивала. Ну а он собирался пройти сквозь все это один, и ей отчаянно хотелось хоть чем-то ему помочь.

Все эти размышления настолько поглотили ее, что она не сразу обратила внимание на воцарившуюся в пещере противоестественную тишину, и встрепенулась, лишь ощутив неповторимый, несравнимый ни с каким другим запах Эйдана.

— Ты еще здесь, — прозвучал его голос.

Он стоял позади нее, так близко, что она чувствовала его глубокое медленное дыхание. Ощущала его внутреннюю борьбу, то, как он силился не сокращать это расстояние. Глаза ее закрылись, руки сжались в кулаки.

Она понимала, почему они должны расстаться вот так — резко, без перехода. Он не мог позволить себе проявлять чувства, потому что стоило плотине прорваться — и поток уже было бы не сдержать, пока не иссякнет вода. Она и сама старалась не давать воли эмоциям, однако просто не могла расстаться с ним, не сказав на прощание хоть один раз: «Я тебя люблю».

Когда эти слова прозвучали, он вздрогнул и его руки сомкнулись на ее запястьях, хотя каким-то невероятным усилим воли ему удалось сохранить дистанцию неизменной.

— Славный прикид, — прошептал он, поглаживая подушечками больших пальцев пульсирующие жилки на ее руках.

Покатилась слеза, за ней другая, и Лиссе оставалось лишь порадоваться тому, что он видит, как повлияли на нее его слова. Но она не позволила себе разрыдаться и даже заставила себя открыть глаза, чтобы не дать Старейшим стать свидетелями ее горя.

— Не забудь свое обещание, — мягко произнес он. — Не снимай амулет. Никогда.

Не в силах вымолвить ни слова, она ограничилась кивком.

Подошел Коннор. Вид у него был подавленный, и ей оставалось лишь гадать о том, что он такое в них усмотрел, особенно когда он вздрогнул и отвел взгляд.

Эйдан отпустил ее руки и направился к консоли. Тяжело сглотнув, Лисса повернулась к нему спиной.

— Пошли!

Каждый отдалявший от Эйдана шаг наполнял ее все большей болью, такой, что под конец ей стало трудно дышать. Коннор, дойдя до скального порога, ступил в воду, развернулся и взял ее за руки…

…и ей едва удалось сдержать крик, когда другие руки обхватили ее сзади и она оказалась в сокрушительных, но таких знакомых объятиях. Одна стальная рука обвилась вокруг ее талии, другая оказалась между грудей.

— Я люблю тебя, — прохрипел Эйдан, касаясь губами ее уха и с ощутимым отчаянием прижимаясь к ней всем телом. — Скажи, что ты знаешь это.

— Я знаю, — ответила она и чуть было не сказала, чтобы он помнил о ней. Но прикусила язык, хотя чувствовала, что сердце ее разбито.

* * *

Резко проснувшись, Лисса сложилась пополам: сердце ее стучало так неистово, что она чувствовала, как оно бьется о ребра. Всю кожу покрывал пот, грудь ходила ходуном в тяжких прерывистых вздохах.

Рядом с ней в постели никого не было, но подушка еще сохранила вмятину от головы так недавно лежавшего здесь мужчины.

— Эйдан!

Глаза наполнились слезами. Лисса поднесла подушку к лицу, втянула в себя еще сохранившийся его запах и разрыдалась.

ГЛАВА 17

Расставив ноги и сцепив руки за спиной, Эйдан смотрел на находившегося в стеклянном цилиндре кандидата в Старейшие, однако его мысленному взору представало лицо Лиссы — ее темные глаза, полные растерянности и боли. Глубоко вздохнув, он попытался совладать с собой, что давалось с большим трудом. Впереди ждала бесконечная череда дней, вечность без Лиссы.

— Кросс, черт тебя подери!

Обернувшись, он встретил хмурый взгляд Коннора.

— Ну ты даешь, приятель, — проворчал Коннор. — Я уж, наверное, минут пять торчу здесь и окликаю тебя по имени.

— И чего ты хочешь? — равнодушно пожал плечами Эйдан.

Вздохнув, Коннор запустил пальцы в свои светлые волосы.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ну а коли с этим никак, то хотя бы не так страдал.

— Ты выполнил мою просьбу?

Пройдя дальше в помещение, Коннор кивнул:

— Кроме Лиссы, никто на Земле не знает, что ты вообще существовал.

— А Лисса все еще борется с этим? — тихо спросил он.

— Прошу прощения, — буркнул Коннор. — Она слишком сильна.

Эйдан отвел взгляд. У него сдавило горло, ибо мысль о том, что Лисса мучается так же, как и он сам, просто убивала. Ему даже дышать было трудно, а ведь она куда более чувствительна. Именно сопереживание первоначально и привлекло его к ней.

— Продолжай над этим работать.

— Уэджер делает все, что возможно.

Некоторое время Коннор молчал, а потом спросил:

— Ты бы хотел забыть ее, если бы смог?

— Нет, — печально улыбнулся Эйдан. — Лучше изведать любовь и утрату, чем не знать любви вообще.

— Ну, об этом не мне судить, — бросил Коннор. — Я пока неплохо чувствую себя и по эту сторону забора. А честно говоря, мне кажется, тут куда зеленее, чем по твою.

С этим Коннор и удалился, почти бесшумно ступая по каменному полу, а так и не заданные вопросы остались висеть в воздухе, и Эйдан был благодарен другу за то, что тот не давил на него, добиваясь ответов. Говорить сейчас о Лиссе и обо всем, что имело к ней отношение, было для него слишком больно.

Крепко закрыв глаза, он попытался отрешиться от сердечной боли и сосредоточиться на неотложных задачах. Он понятия не имел о том, сколько прошло времени. Это не имело значения.

— Кросс.

Повинуясь инстинкту, Эйдан схватил прислоненный к трубе меч и сделал молниеносный, но четко выверенный взмах. Шерон едва успел отпрыгнуть от описавшего стремительную дугу и едва не разрубившего его пополам клинка.

Старейший поднял руки:

— Я не вооружен, капитан.