Никаких видимых повреждений мы не заметили. Но и признаков жизни тоже. Похоже, все системы корабля были отключены. Огни не горели. Никаких сигналов, кроме единственного. Занудного, механического. Если бы там были люди, они бы нас заметили. Но нет! Никаких изменений. Гигантский сияющий гроб, плывущий во тьме.
«Посмотрим, что там?» — предложил Тео.
Я кивнул.
«Тео, Денис со мной. Саша, отвечаешь за корабль».
Сашка не возражал. Не стал мериться со мной коэффициентом ценности. Правильно, видимой опасности нет, а корабль мой — я здесь отдаю приказы.
Катер отошел от корабля и двинулся к сияющей громаде. Вошли в шлюз, как в темную пасть. Высадились при свете наших огней. Каблуки гулко стучали по металлу. Ассоциация с гробом показалась еще более уместной. Дверь задраена наглухо. Я поискал рубильник. Включил. Никакой реакции. Блокировка.
Взяли фонарики. Ну и что делать? Резать металл? Попытался связаться с компьютером, который передавал сигнал.
Бесполезно.
«Ребята, возьмите гамма-лазеры, переключите в режим тонкого луча».
Минуты через три общими усилиями мы открыли эту консервную банку. За шлюзом находился коридор. Абсолютно темный. В стенах двери. Все закрытые. В прошлой жизни я пару раз летал на таких кораблях. За дверями не должно быть ничего интересного. Проходы к каютам дери, складские помещения, второстепенные системы. Центр управления и каюты Высших дальше, в носовой части. Сигнал приближался.
Полукруглая комната. Огромные мониторы на стене. Черные. Компьютеры. Шарим фонариками по мертвой аппаратуре. Кресла команды. Поворачиваем. Пусто!
«Товаби, смотрите!»
На соседнем компьютере тлеет зеленый огонек. Подхожу, нажимаю кнопку на клавиатуре. На маленьком вспомогательном мониторе вспыхивает картинка. Схема корабля. Красная точка, пульсирует на изображении одной из соседних комнат.
«Тео, Денис!»
Бежим по темному коридору. Еще одна дверь. Открыта! Свет фонарика отражается от чего-то стеклянного.
«Товаби! Там…»
«Заходим, Тео. Мертвецы не опасны».
Три прозрачных цилиндра. В каждом лежит человек. Точнее, двое Иных и один Высший. Синие губы. Абсолютно белая кожа. Как восковые фигуры, лишенные красок. Впечатление действительно зловещее. Дотрагиваюсь до стекла. Ледяное.
«Успокойтесь, дери. Это криокамеры».
Уже полгода мы трудились на благо Империи на ниве обеспечения ее ментальной системой связи. Известие о том, что внедрение таковой системы связано с операцией, затрагивающей мозг, сперва шокировало наших работодателей, но Петер заверил нас, что в Весте найдется множество молодых людей, готовых отдать жизнь за императора. Мы долго уверяли его, что отдавать жизнь не придется.
Первым героем оказался белобрысый молодой человек лет двадцати двух. Он вошел ко мне в кабинет с вдохновенным видом еретика, восходящего на костер.
— Садитесь, юноша. Как вас зовут?
— Ханс Линнер, господин Гримальди.
— Вы сотрудник Бюро?
Вопрос был не случаен. Нам дали понять, что наши первые питомцы будут служить Империи на славном поприще шпионажа. Нас это не огорчило. Надо же с чего-то начинать! Тем более что Сашка уже числился официальным имперским агентом в тылу врага. Мы постоянно поддерживали связь. По молодости лет мой воспитанник самозабвенно играл в эту игрушку — не без успеха. Последним высочайшим указом ему был пожалован чин капитана. Впрочем, в этой деятельности мы все были заинтересованы. Саша искал наш корабль.
— Нет… пока. Я курсант Училища Имперской Безопасности.
— Последний курс?
— Третий.
— Зачетка с собой?
— Э-ээ… да.
— Давайте.
Он робко протянул мне потертую коричневую книжечку.
Троечки, троечки, троечки… Пятерка одна, по спортивной подготовке. Что ж, господа из Имперского Бюро рассуждали вполне разумно. Зачем жертвовать хорошим курсантом? Все же спортивная подготовка не самый важный предмет для Имперского агента.
— Отлично, Ханс. Вы нас вполне устраиваете.
Несмотря на весь свой жертвенный запал, юноша побледнел.
— Операция через два часа, — беспощадно закончил я.
Только благодаря Тиму мы за полгода смогли восстановить технологию производства управляющих им-плантатов. Все же Тим стоял у истоков ее создания.
Операция прошла как нельзя лучше, и через неделю мы выпустили Ханса на свободу, точнее, на его курс. Я уступил юношу Тиму. Нехорошо Высшему не иметь дери. И наверное, очень забавно иметь дери, который не подозревает о своем статусе.
Но мы допустили одну ошибку. Нет, даже не ошибку — недочет.
Ханс часто навещал нас. Да что там! Просто торчал в лаборатории. Это естественно. Дери плохо вдали от своего господина. Смотрел на Тима совершенно собачьими глазами, рассказывал о своих успехах в Училище.
— Мне теперь все так легко дается!
Ну, еще бы!
А в конце зимы он пришел к нам и сказал, что защитил диплом.
Мы поздравили.
— Господин Гримальди, могу я поговорить с господином Поплавским наедине?
Я вежливо удалился.
В саду возле лабораторного корпуса Имперского Исследовательского Центра уже таял снег. Сугробы почернели и сжались, словно устыдившись себя перед великолепием весеннего неба. Звенели капли первой капели, сияли на солнце хрустальные сталактиты сосулек.
Империя Веста занимала северо-западную часть спорного материка, и здешний климат казался мне холодноватым. Не то, что Тиму. Ему — самое оно.
Наши (то бишь имперские) войска успешно продолжали наступление, но до городка Гринвуд, куда, по сведениям Саши, доставили наш корабль, было еще далеко. Его предусмотрительно увезли в глубь страны.
«Рауль!»
Тим сбежал по ступенькам лабораторного корпуса и направился ко мне. Он был в чрезвычайно веселом расположении духа. Беззаботный вид, руки в карманах. Еще немного и рассмеется в голос.
«Что у тебя стряслось?»
Тим улыбнулся.
«Ты не поверишь! Мне объяснились в любви».
«Мда-а…»
«Бедному Хансу раньше нравились девушки, но я произвел переворот в его чувственности. Похоже, это у них достаточно распространено в армии и Бюро. Говорит, что жить без меня не может».
«Ну-у…»
«Ты бы видел, как он смущался, краснел и отводил глаза».
«Вообще-то этого следовало ожидать. Бедный дери был лишен радости послушания и свое естественное чувство к господину истолковал несколько превратным образом».
Тим посерьезнел.