Карта, тщательно выполненная вручную, изображала первоначальный маршрут в глубь материка и пути возможных отступлений в случае неудачи. Сперва узкая береговая полоса Северной Африки. За ней первая полоса укреплений. Дальше пятнадцатимильная тропа через скалы, источенные, как сотами, пещерами, где козы и пастухи укрывались в плохую погоду, каковая в этих местах, по-видимому, была не редкостью. В одной из пещер для них был заготовлен «склад», но Годвин уже настолько запутался в предстоящих сложностях, что даже не спросил, что в нем запасено. Дальше предстояло преодолеть еще одну весьма неприятную полосу укреплений. И уже потом — всему свое время — поселок. Несколько беленых домов, башня зернохранилища, полицейские казармы, штаб-квартира Роммеля, вилла Роммеля и электростанция, обозначенная на плане словом «динамо». Была и автостоянка, но им, к сожалению, предстояло добираться пешком. Несколькими милями дальше по дороге, другим концом упиравшейся в Тобрук, стояла опорная башня связи, которую надо было вывести из строя. Были, разумеется, и маршруты отступления, выводящие обратно к берегу. Иисусе! На взгляд Годвина все это выглядело не проще, чем полномасштабное вторжение в Европу или открытие пресловутого второго фронта.
Макс Худ набил трубку табаком из табакерки с увлажнителем, выполненной в виде головы волшебника Мерлина, раскурил ее и черным чубуком с отметинами зубов указал на косой крестик, отмечавший штаб-квартиру Роммеля.
— Это довольно официальное здание: три этажа, пристройка сзади. К нашему появлению оно, вероятно, будет заперто. Я полагаю, нам нужна вилла. Будем надеяться, он уже ляжет и охрана будет минимальной. Нас, естественно, не ожидают. Мы врываемся внутрь, дело нескольких минут…
Джеллико заговорил, будто размышляя вслух:
— У нас такие дела называются «грязное дельце на перекрестке». К тому все дело и сводится. Грязное дельце. Извини, Макс, продолжай.
— Если мы все сделаем как надо, если нам повезет, звать на помощь будет некому. Связь выйдет из строя. То же самое с динамо. Электрическое освещение не работает. Они не сразу сообразят, что случилось. А к тому времени мы уже вернемся в холмы и будем уходить на полной скорости.
Годвин сказал:
— Простите, если задаю глупый вопрос, но сколько времени должно уйти? Мне сдается, предстоит полуторамесячная кампания?
— Тут работы на два дня. Мы высаживаемся в полночь и до рассвета углубляемся как можно дальше от берега. День пережидаем в пещерах. С наступлением темноты разбираемся со связью. Бьюсь об заклад, они спишут ее на происки британцев, но даже не заподозрят угрозы для Роммеля. Затем динамо. Одна группа займется им, пока другая ударит по вилле. Как только свет гаснет, мы входим. Встреча с нашими немецкими друзьями состоится примерно через двадцать четыре часа после высадки с подлодки. Остаток ночи движемся обратно к пещерам, пережидаем второй день и ночью возвращаемся на берег, где нас должны подобрать. — Макс пыхнул трубкой, снова поднес к ней спичку и кивнул Годвину. — Как тебе такое развлечение, Роджер? — и тепло улыбнулся ему.
— Не слишком похоже на выходной на пляже.
— Ага… ты вот с какой стороны взгляни: на земле ты хоть можешь что-то сделать. Я всегда жалел бедолаг, которым приходится бомбить рейх. Они ничего не могут поделать с зенитками. Сидят там на холодном ветру и ждут, что преподнесет им судьба. Должно быть, очень неприятное чувство. С тобой все будет в порядке, Роджер, даю слово. И не забывай: я тебя знаю.
— Запомните одно, Годвин, — вставил Джеллико, — делайте, что вам сказано. Вы в этом рейде вроде довеска. Не сомневаюсь, вы отличный парень, но если вы станете шалить и из-за вас возникнет угроза моей жизни, я вас пристрелю и глазом не моргну. Ничего личного, понимаете? Просто я так веду дела.
Он улыбнулся из-под усов и, закончив свое выступление и глотнув из бокала, обернулся к Худу.
— А теперь, Макс, повтори еще разок насчет той пещеры. Лично я терпеть не могу пещер. И особенно ненавижу пещеры, набитые козьим дерьмом. Как ты собираешься найти ту, что нам нужна?
— Хочешь верь, хочешь не верь, Джелли, но я подумал и об этой мелочи. Давай посмотрим еще разок и карты, и снимки. У нас будет полно времени выучить их по дороге в Алекс, но лишний раз не помешает — крепче уляжется в голове.
— Насколько я тебя знаю, — сказал Джеллико, — ты заставишь нас заниматься зубрежкой даже на этих смертоубийственных плотиках, на которых нас выкинут с подлодки.
— Боюсь, что в этот раз не выйдет.
— Почему же нет, позволь тебя спросить?
— А меня не будет на подлодке.
— Добираешься вплавь? Показуха, старик.
— Нет, я выйду со стороны суши. Чуть опережу вас. Группа дальнего десантирования подкинет меня как можно ближе, а там я преображусь в араба. А может, в итальянского офицера. Я отыщу пещеру, дам на подлодку сигнал о высадке и встречу вас.
— Черт, — возмутился Джеллико, — все веселье достанется тебе. Пока мы будем задыхаться в вонючей подлодке, ты отправляешься на прогулочку! Годвин, за этим парнем нужен глаз да глаз. Вечно подыскивает себе теплое местечко. Маскарад, дружеские посиделки с туземцами, приличная итальянская кухня. Ладно, Макс, давай еще раз посмотрим карту. Монк, вы не нальете? От разговоров о пустыне меня жажда замучила.
Сверху донесся голос Лесли Хатчинсона. Он пел «You Keep Coming Back Like a Song». Красивая, грустная мелодия. Он начинал задумываться, увидится ли снова со Сциллой.
Они шли по Слоан-стрит к тому самому месту, где он столкнулся с Сэмом Болдерстоном в ту ночь, когда Макс Худ едва не застал Годвина на месте преступления, только сегодня за ними медленно катил черный правительственный «ровер», предоставленный в распоряжение Монку Вардану.
— Вам еще предстоит подписать бумагу, освобождающую правительство его величества от всякой ответственности за вашу жизнь. Если вы позволите отстрелить себе голову, мы не виноваты. Главное, ваше начальство не сможет предъявить нам счет.
— Понимаю. Где бумага?
— В машине. Извините, что оставил ее на последнюю минуту.
— Все это основательно отрезвляет, Монк.
— Смею сказать, война нередко оказывает на людей подобное действие. Надеюсь, мне ни с чем подобным столкнуться не доведется. Зато подумайте, какое приключение — когда оно останется позади. Оно обеспечит вас до конца жизни! Годвин, человек, который участвовал в атаке на Роммеля. Мне-то не придется рассказывать ничего подобного. Я вам завидую.
— Вы будете рассказывать о Черчилле. На старости лет, конечно, напишете книгу.
Они шагали по улице, щелкая каблуками по мокрой мостовой. Годвин упорно думал о Сцилле, которая, лежа в ванной, учила наизусть песни с голоса Хатча, звучащего из соседней комнаты. Никогда ему так явственно не хотелось жить.
— Как вам показался Макс, Монк?
Годвин постарался, чтобы вопрос прозвучал небрежно.