— Вот, капитан. Ваш сувенир.
Сокровище Литса представляло из себя комочек смятого свинца, покрытый коричневой коркой. Он был похож на кулачок.
— Пули всегда так выглядят?
— Обычно они раскалываются при ударе обо что-нибудь или вообще проходят насквозь. Здесь же мы имеем дело с полостью, мягким кончиком или чем-то еще в этом роде. Чем-то, что раздувается или увеличивается в объеме изнутри. Думаю, это противозаконно.
Доктор завернул пулю в марлевую салфетку и протянул ее Литсу.
— Вот, капитан. Надеюсь, вы сумеете прочитать скрытое в ней сообщение.
Вдохновленный приобретенным сокровищем, Литс настоял на том, чтобы во время их поездки в зону боевых действий сделать еще одну остановку. От Райана он узнал, что дивизионный оружейный отдел организовал свою мастерскую в самом городе Альфельде, недалеко от похоронной команды, и они направились туда.
Литс вошел внутрь и оказался в низкой темной комнате, заставленной рядами верстаков. Повсюду лежало разобранное на части американское оружие: крепления от перфорированных рукавов воздушного охлаждения калибра 0.30, несколько приемников затвора от винтовки Браунинга, направляющие эжекторов от «гаранда», вертлюги от «томпсонов», затворы от карабинов, даже одно или два новых ружья, еще не очищенных от масла. Двое рядовых возились, устанавливая на треногу калибр 0.50 — задача не из легких. А в конце помещения Литс увидел еще одного парня, который склонился над маленькой деталью, подтачивая ее напильником.
Наконец Литс, на которого никто не обращал внимания, сказал:
— Извините.
И только тогда техник поднял на него взгляд.
— Да, сэр?
— Командир здесь?
— Подцепил на прошлой неделе какую-то заразу. Сейчас уже снова в Штатах. Пока я здесь заправляю делами, сэр.
— Понятно, — ответил Литс — Вы хорошо разбираетесь в немецком оружии?
— Вопрос: «Можете ли вы сделать для меня люгер?» Ответ: «А у вас есть тридцать пять баксов?»
— Нет, вопрос такой: «Что это?»
Он протянул ему смятую пулю.
— Это из вас, сэр? — спросил техник.
— Нет. Из парня с фронта.
— Хорошо. Это от нового карабина, модель сорок четыре. Вы поймали парня из СС с такой штукой, да?
— Именно.
— Семь и девяносто две сотых миллиметра, kurz. Короткая. Как в нашем патроне для карабина. Он взял пулю у Литса и начат рассматривать ее поближе.
— Ладно, — сказал он. — Могу дать сотню за сорок четвертый и по пять баксов за каждый дополнительный магазин.
«О господи», — подумал Литс.
— Сто пятьдесят, — поднял свою ставку техник, — если он в хорошем состоянии, рабочий, никаких вмятин или погнутостей. Дадите мне с устройством для отклонения пули. Krummlauf, и я поднимусь до двух сотенных. Это потолок.
— Нет-нет, — терпеливо возразил Литс. — Меня интересует только эта пуля.
— Она и гроша ломаного не стоит, сэр, — оскорблено заметил сержант.
— Мне нужна информация, а не доллары, черт подери!
— Господи, я просто говорил о деле, — ответил сержант. — Я думал, вы клиент, вот и все, сэр.
— Ну ладно, ладно. Взгляните на эту чертову пулю и расскажите мне о ней.
— Фрэнк, поди-ка сюда, а? Фрэнк у нас эксперт.
Фрэнк оторвался от возни с 0.50 и не торопясь подошел к ним. Литс понял, что если у техника был деловой склад ума, то Фрэнк был эстетом. У него был презрительный взгляд интеллектуала: все это слишком низко для него, он окружен дураками, существует много более достойных способов прожить свою жизнь.
Фрэнк взял пулю, быстро взглянул на нее и предложил:
— Давайте ее взвесим.
Он отнес пулю к верстаку и начат взвешивать на чашечках аптекарских весов, повозился с гирьками и объявил:
— Вай, вай, ну и штучка.
Обогнув верстак, он достал засаленный журнал в бледно-зеленой обложке, на которой было написано: «Каталог параметров и разновидностей боеприпасов. Европейский театр военных действий, 1944», и начал его перелистывать.
— Ну что ж, сэр, — наконец сказал он, — обычно бывает сто двадцать гран, позолота на мягкой стальной оболочке. Внутри этой оболочки свинцовая рубашка, покрывающая стальную сердцевину. Используется новый вид пороха. А у этой изначальный вес сто сорок три грана. И здесь вообще нет стали. Она слишком мягкая. Просто старый добрый свинец. Против предметов от нее никакой пользы: не пробьет, а только расплющится. Но если взять что-то мягкое, например человека, получите максимальные повреждения.
— Зачем им делать пулю из чистого свинца в замечательном современном тысяча девятьсот сорок пятом? — поинтересовался Литс.
— Если вы пропустите этот комочек через ствол с глубокой нарезкой, самонарезающий, вы можете получить огромные обороты даже на том, что медленно движется. А это значит…
— Точность?
— Да, сэр. Парень с этим ружьем может издалека попасть в десять центов, если он знает, что делает. Даже если пуля движется очень медленно, ну просто никакой скорости. Ее будет удерживать вращение, а не скорость.
— Значит, она движется медленнее, чем семьсот футов в секунду? Так медленно, что медленнее нашего сорок пятого?
— Правильно. А при семистах или менее футах в секунду вы ниже звукового барьера.
— Никакого хлопка. Лучше всякого глушителя, наверное? — допытывался Литс.
— Да, сэр. Потому что любая система глушителя срезает скорость, а значит, вы теряете в точности и дальности. Все это придумал кто-то по-настоящему умный. Я еще не видел ничего подобного.
«Так вот как они это делают», — подумал Литс.
— Эй, капитан, раздобудете сведения о таком оружии — дайте мне знать, — сказал техник. — Это звучит здорово. Я за такое и тыщу отдам.
Когда они вернулись в расположение бригады Райана, чтобы дождаться самолета, который должен был доставить их обратно в Лондон, майор задал совершенно невинный вопрос.
— Слушайте, — сказал он, — кстати, а что это за пункт номер одиннадцать?
Литс весь превратился во внимание. Он вздрогнул и уставился на майора, чувствуя, как у него перехватывает дыхание.
— Это ваш начальник, — пояснил майор, озадаченный неожиданной реакцией Литса. — Он отстучал телекс с высшим приоритетом. Только что получили из дивизии.
— Начальник? — переспросил Литс.
— Полковник Ивенс.
— Ах он, сукин…
— Он хочет, чтобы вы вернулись как можно быстрее. Говорит, что нашел пункт номер одиннадцать.
У Реппа было особое требование.