Боб выпрямился, учащенно дыша. Он стряхнул с лезвия кровь и услышал, как капельки шлепнулись о стену. Только сейчас до него дошло, что он по-прежнему сжимает в левой руке ножны, что все его удары были нанесены одной рукой, вопреки всем правилам.
Он повернулся и шагнул к старику, который все это время сохранял поразительное спокойствие.
— Надо рассекать, — сурово заметил тот. — Непросто резать. Резать — ничего хорошего. Много крови, смерть медленно. Рассекать!
«Господи, — подумал Свэггер, — все только и умеют, что критиковать».
— Учиться работать ногами. Ноги совсем спутаны, — продолжал престарелый всезнайка. — Ты сражался с двумя совсем плохо. Ходи в зал. Найди учитель. Должен учиться. Тебе повезло. Ты использовал всю удачу в эта жизнь и в следующая жизнь. Больше тебе удача не будет. Ты должен заниматься с учитель. Тебе надо много работать.
— Это ты верно заметил, — согласился Боб. — Определенно мне повезло. А теперь, старик, дай мне то, ради чего я пришел, и я заберу тебя отсюда.
— Жирный не есть мертвый.
— Знаю. Мне нужно сказать ему пару слов.
— Хорошо. Это очень хороший меч. Большая честь работать с ним. Самая большая радость в жизни. Я очень рад. А сейчас дай мне закончить этот меч.
Старик еще пару минут повозился с клинком, осмотрел его, повернув к свету, после чего спрятал в красный шелковый мешочек. Казалось, ему потребовалось несколько часов, чтобы упаковать этот долбаный кусок стали, но Свэггер понимал, что здесь все должно быть выполнено надлежащим образом.
Наконец старик передал ему меч.
— Нельзя трогать лезвие грязные пальцы.
— Понимаю. С вами все будет в порядке?
— Все замечательно. Я ехать гостить к свои родные в Саппоро.
— Быть может, вас подвезти куда-нибудь на машине?
— Нет, я садиться в автобус. Все замечательно.
Обернувшись, Боб подошел к распростертому на полу предводителю, единственному, кто остался в живых из шести бойцов якудзы. Тем временем полировщик господин Омоте обулся, накинул пальто и приготовился уходить.
Боб ткнул жирного предводителя, и тот зашевелился, затем застонал. Открыв глаза, якудза растерянно заморгал, пытаясь заново свыкнуться с тем, что произошло за последние несколько минут.
Он дотронулся до ссадины под глазом, откуда все еще сочилась кровь. Там уже начинал наливаться синяк, который скоро должен был распухнуть до размеров грейпфрута.
— Эй, ты, — обратился к якудза Боб, — слушай меня внимательно, или я сейчас начну тебя резать.
— Пожалуйста, не делать мне больно.
— Это еще почему? Мне понравилось.
— О, мое лицо, — пробормотал парень, которому, как разглядел Боб, было лет двадцать пять.
По его лицу из различных поврежденных мест струились кровь, слезы и сопли.
— Итак, слушай меня внимательно. Тебе предстоит передать одно сообщение, понятно?
— Как скажете, Джо. [30]
— Меня зовут не Джо, козел. Видишь вот это? — Боб помахал перед лицом якудза красным мешочком с мечом. — Это меч. Мой меч. Я вернул его себе. Кондо Исами очень хочет получить меч обратно. Отлично, Я предлагаю ему обмен. У него есть то, что нужно мне. И когда я это получу, я отдам ему меч.
— Я вас слышать.
— Через три дня я дам частное объявление в «Джапан таймс», адресованное некой Юки. Оно будет зашифровано алфавитным кодом из «Благородства в неудаче», [31] английского оригинала, а не японского перевода. Это понятно?
— Что это такое?
— Книга, придурок. Тебе этого не понять. Но Кондо должен знать, что это такое. Ты сможешь запомнить?
— Конечно, Дж… сэр.
— «Сэр» мне больше нравится. В объявлении будет указано место, скорее всего какой-нибудь парк. Кондо должен будет встретиться там со мной на следующий день вечером. Один. Он отдает мне то, что хочу я. После чего я отдаю ему то, что хочет он.
— Конечно, — поспешно заявил жирный якудза. Затем его взгляд затуманился недоумением. — Вы хотеть деньги? Очень много деньги?
— Мне насрать на деньги, клоун-сан.
— Тогда что вы хотеть?
— Его голову, — сказал Боб. — Передай, чтобы он захватил ее с собой.
Кондо был в восторге.
— Он так и сказал? Прямо так и сказал?
— Да. Так и сказал.
— Нии, повтори еще раз. Повтори дословно.
— Я спросил, что ему нужно от вас. Он ответил: «Его голову. Передай, чтобы он захватил ее с собой».
— Наглый тип.
— Да, оябун, вы совершенно правы.
Они находились в квартире у Нии. Частная медсестра, состоящая в услужении у братства «8-9-3», наложила на рану швы и перебинтовала ее, а его дружки после наступления темноты прибрали в мастерской полировщика, ликвидировав следы кровавого побоища и аккуратно избавившись от тел и отрубленной ноги. Нии, забинтованный, с распухшим лицом, вернулся к себе. В соседней комнате толклись еще несколько синсэнгуми: мрачные, встревоженные лица, строгие костюмы. Кондо, однако, сиял. Непостижимо, но случившееся доставило ему огромное наслаждение. У него с лица не сходила улыбка.
— Пожалуйста, опиши мне его еще раз.
— Американец. Довольно высокий, но назвать его огромным нельзя. Очень сдержанный. Все эмоции внутри. Глаза у него были совершенно неподвижные. Он знал, куда смотреть, как двигаться. Ему уже приходилось убивать. Кровь, самые отвратительные раны — на него это не произвело никакого впечатления.
— Расскажи мне еще раз, как он сражался. Но сейчас — во всех подробностях, Нии. Расскажи мне все.
— Он оказался хитрым. А мы были глупы.
— Это ты был глуп, Нии.
— Я был глуп. От него несло виски. Он вел себя шумно и разнузданно. Волосы у него были взлохмачены. Такие гайдзины сплошь и рядом попадаются в Кабукичо: в голове полно бредовых идей, а на поверку полный ноль. Я думал о том, как избавиться от гайдзина без шума, не привлекая внимание полиции. Я понимал, что это будет непросто. Я совершил одну ошибку.
— Какую?
— Гайдзин вскрыл замок. Я слышал, как он щелкнул, однако уже через несколько секунд гайдзин проник внутрь. Он очень опытный человек. Я сидел и ломал голову, пытаясь вспомнить, запер ли дверь на замок. Сейчас я точно знаю, что запер.