Питер подумал, что пора бы ему уже что-нибудь поесть. Его потрясывало, появилась головная боль Прошло уже много часов с того момента, когда он ел последний раз, и было это в той, другой жизни.
Но его держала дверь.
Проклятая дверь.
На самом деле, идея была довольно бесхитростна, требовалось просто написать программу, вот и все. В этой простоте и заключалась вся гениальность.
Если группе Дельта предстояло пробиться к дверям лифта, то Питеру следовало вычислить код, чтобы открыть эти двери. Многотонные, суперпрочные двери. Но чтобы открыть их, следовало знать код из двенадцати цифр. Агрессор же наверняка поменял код с помощью терминала компьютера, который был в центре запуска, делалось это довольно просто.
Так какой же он установил код?
В этом и была вся загвоздка. Новый код мог состоять из двенадцати букв или цифр или их комбинаций. Питер предполагал, что здесь должна быть сознательно выбранная последовательность, потому что… потому что по-другому и быть не могло. Код был частью игры, которую вел Агрессор-1. Именно так и работал его мозг. Питер начинал понимать ход его мыслей.
Вся трудность сводилась именно к программе компьютера. Эта программа была придумана и написана Питером Тиоколом, руководителем группы моделей базирования ракет МХ, и предназначена была именно для предотвращения того, чем он сейчас вынужден был заниматься. Да, ему требовалось проникнуть в систему всего с трех попыток. Если не набрать правильный код с трех попыток, компьютер воспримет это, как действия посторонних людей, код немедленно сменится на цифры произвольной последовательности, и тогда другому компьютеру понадобится как минимум 135 часов постоянной работы с огромной скоростью, чтобы перебрать миллионы и миллионы возможных комбинаций.
Всего три попытки, подумал Питер.
Но сделать их было необходимо, потому что шахта Саут Маунтин могла самостоятельно произвести пуск ракеты. Может быть, объект захвачен специально подготовленным подразделением по захвату ракетных шахт? ЦРУ сообщало, что русские создают подобные подразделения. А может, это Каддафи прислал команду смертников? А может быть, – нет, это уж слишком! – правые из числа американских военных захватили шахту, чтобы нанести упреждающий удар по «красным»? И во всех этих сценариях, как и предсказывалось в его книге о сценарии Джона Брауна, главным были дверь и хранилище для ключей, а не служба охраны и система радаров.
Смехотворность ситуации состояла в том, что Питер боролся против себя же.
Его неверная жена снабдила Джона Брауна, Агрессора-1 или как там его, всем – идеями, секретами, теоретическими расчетами. Он знает абсолютно все, что знаю я, подумал Питер. Ужасно, но он – это я. Меня подменили. У меня появился близнец, поглотивший мою личность.
Питер вернулся к документам, подобранным экспертами-психиатрами на «Джона Брауна». Читая психологические выкладки, Питер видел, что они применимы к нему самому. Ужасно. Это означает, что все началось с него самого, или с его книги, или, возможно, с его знаменитого эссе. А потом уже Джон Брауна разработал свой план, не вкладывая столько труда в Саут Маунтин, сколько его вложил Питер Тиокол.
По телу Питера пробежал озноб, становилось холодно. Он посмотрел на часы, цифры торопливо перескакивали на циферблате:
6:34.32
6:34.33
6:34.35
Оставалось менее шести часов.
«Джон Браун. Джон Браун, ты и твоя дверь. Всего три попытки».
Он начал машинально писать в блокноте:
Питер Тиокол – Джон Браун – 12 – 9 – 12 – 9?
Проклятье, был бы какой-то смысл, если бы в имени Джон Браун было двенадцать букв… как, например, в имени Питер Тиокол (В английском написании 12 букв.)
Большее время генерал говорил по телефону с находившимся наверху Алексом, спокойно выслушивая его доклады. Или стоял позади Джека Хаммела, наблюдая, как тот резал титановый блок, отделявший генерала от второго ключа, необходимого для запуска ракеты.
Джек к этому времени уже значительно продвинулся в своей работе, но чем глубже он проникал в титановый блок, тем сложнее это давалось. Болели руки, по лицу струился пот и, Господи, ему хотелось есть.
– Мистер Хаммел, как, на ваш взгляд, продвигается работа?
– Можете сами посмотреть. Я уже врезался довольно глубоко.
Джек почувствовал, как генерал заглядывает через его плечо, рассматривая похожую на рану щель в металле.
– Вы режете по прямой?
– Совершенно верно. Режу прямо в центре, и если эта камера, или как там вы ее называете, находится в центре, то я как раз попаду в нее.
– Долго еще?
– Не могу знать. Вы говорите, что диаметр у блока двести сорок сантиметров, а я углубился примерно на треть. Так что уже близко. Еще два или три часа. Посмотрим.
Джек следил за пламенем, с завидным аппетитом пожиравшим титан. Даже сквозь плотные затемненные очки он чувствовал его необычайную мощь. Ничто на земле не могло противостоять ему, все плавилось, испарялось и отступало перед напором его температуры.
Он попытался представить себе это маленькое пламя, выросшее в миллион раз, гигантcкое, пожирающее все пламя, движущееся по земле. Словно огромная горелка, оно терзало земной шар, города и деревни, превращая мужчин, женщин и детей в пепел. Он попытался представить всех мертвыми, мертвую планету. Мир превратится в пустыню, если не остановить это пламя.
В его голове возникали картины, словно из кинофильмов: грибовидное облако, разрушенные города, горы трупов, выжившие мутанты, кучки голодных людей-крыс, рыскающих в руинах… а теперь наша реклама: «Жидкая слоновая кость для истинно гладких рук».
Я не могу видеть, как все это будет, подумал Джек. Просто не могу. Он постарался отогнать от себя мысль о том, что увиденная картина является прямым следствием его собственных действий.
Это не моя вина, сказал себе Джек. Что мне оставалось делать, позволить им убить моих детей? Конечно, можно сказать, что судьба детей менее важна, чем судьба всего мира, но это легко говорить любому, кроме отца этих детей.
Возможно, это и было бы по плечу какому-нибудь необычному человеку.
Но я самый обычный человек. Бомба, не бомба, война, не война – это мои дети!
Он снова посмотрел на пламя, которое жадно лизало металл, стремясь навстречу полуночи.
– Но я же говорила вам, – пыталась втолковать Меган Трем Тупицам. – Сколько раз надо повторять? Они сказали, что они израильтяне. Клянусь вам, я думала, они израильтяне. Евреи, просто евреи. Может, кто-нибудь из вас еврей?
Трое Тупиц покачали головами.
– В ФБР нет евреев? – недоверчиво спросила Меган. – Даже в наше время в ФБР нет евреев?