В 10.15 Суэггер вышел из комнаты, расплатился с гостиницей и, бросив сумку в багажник машины, поехал в ресторан, где заказал хороший завтрак: яичницу из двух яиц, три кусочка ветчины, тосты и джем. Потом купил “Данвилл курьер” и не спеша прочитал его от первой до последней страницы. Все это время в автомобиле, припаркованном в двухстах ярдах от “Пиццы Хат”, был включен микрофон направленного улавливания.
– Мэм, можно еще чашечку кофе?
– Конечно. Прекрасный денек, не правда ли?
– О, да.
– Простите, вы предыдущий кофе заказывали со сливками или с сахаром? Я просто не помню.
– Нет, мэм. Я пью кофе всегда без сахара.
На завтрак у него ушло минут сорок. Затем он вышел на улицу, где ярко светило солнце, и расправил плечи. Высокий, сильный мужчина в джинсах и голубой джинсовой рубашке, поверх которой была накинута короткая вельветовая куртка. Боб Суэггер явно обращал на себя внимание. Надев темные очки, он направился к машине.
– Браво-Шесть, это Браво-Четыре, объект в пути, – сообщил командир группы наблюдателей по радио. – Объект в пути.
Сидя в оперативном штабе недалеко от миллерсвиллского аэропорта, в котором стояли четыре черных вертолета “Хьюи”, Шрек хмуро выслушал донесение.
– Генерал де Раджиджо! Пусть сержанты ваших первых четырех взводов грузятся на борт!
Латиноамериканец усмехнулся, обнажив белые ровные зубы. Потом он повернулся и отдал какой-то приказ своим людям на испанском. За несколько секунд все уже были в вертолетах. Лица этих вооруженных до зубов солдат были вымазаны черной краской, винтовки были заряжены и поставлены на предохранители, и у каждого на поясных ремнях было до десяти запасных магазинов с патронами и другими боеприпасами. Но особенно бросались в глаза лихо сдвинутые набок черные береты. Вертолеты надрывно закашляли, вдыхая жизнь в свои двигатели, и приведенные в движение лопасти подняли с земли целое облако пыли, которое стало своего рода сигналом к началу этой сложной операции.
– Хороший денек для боя, полковник, – сказал де Раджиджо. – Мои люди просто сгорают от нетерпения. Они меня не подведут, я уверен. Скоро все это кончится.
Шрек кивнул головой, но ничего не ответил. Он все время смотрел на часы.
Бобу потребуется, по крайней мере, полчаса, чтобы проехать тридцать миль, отделяющие его от Скайтопа. Он решил связаться с Лоном Скоттом. Тот сразу поднял трубку:
– Алло?
– Мистер Скотт, Суэггер уже в пути. Через полчаса будет.
– Отлично.
– Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. Вас там не видно?
– Гарантирую вам, что все будет о’кей. Судя по докладу группы прослушивания, ему ничего не надо, кроме этих старых желтых дневников.
– Хорошо, – сказал Скотт. – Уже не терпится увидеть его.
– Не будьте излишне любопытны, сэр. Просто помогите нам его убить, и все. Как только он войдет, сразу же уберите руку с фотоэлемента. Через две минуты первые четыре взвода уже будут на месте. Это двадцать четыре вооруженных до зубов человека. Спустя десять минут там уже будет более ста пятидесяти бойцов; они оцепят холм. Не надо с ним долго любезничать. Пусть себе бежит туда, куда мы его будем гнать.
Еще никогда в штабе не было так безлюдно. Добблеру казалось, что он остался один в этом огромном здании. Все остальные были либо задействованы в проведении операции с полковником Шреком в Северной Каролине, либо уже разошлись по домам после дежурства. У Добблера было странное чувство, будто все окружающие его люди постепенно растворяются, исчезая в каком-то неизвестном направлении.
Добблер только что закончил печатать. Он опасался, что в эйфории окончательной победы над Бобом его вклад в это дело будет приуменьшен или забыт. Именно поэтому доктор сел за машинку и как можно подробнее изложил на девяти страницах “меморандума” значение своего вклада в эту операцию, подробно описав, какую на самом деле роль он лично играл в уничтожении Боба Ли Суэггера. В конце концов, ведь это именно он, Дэвид Добблер, поймал Боба! Именно он, и никто другой, разработал план его поиска и заманил в эту мышеловку, именно он сумел разгадать характер Боба, и опять-таки он нашел его любимую женщину! Он так хорошо все сделал! Просто прекрасно! Теперь оставалось только ждать. Добблер посмотрел на часы и увидел, что вот-вот наступит утро. Ему доставляло удовольствие знать, что дело сделано: Боб уже едет в приготовленную для него ловушку.
Поразмыслив, доктор решил, что отсылать доклад по системе внутренней рэмдайновской почты не стоит, потому что этот доклад слишком важен. Пройдя по пустынным коридорам, он вышел на улицу и направился к зданию, в котором находился кабинет Шрека. Подергав дверь и обнаружив, что она закрыта, Добблер выругался – черт знает что!
– Доктор Добблер? – раздался незнакомый голос.
– Что?! О, как вы меня испугали! – Добблер увидел, что это один из охранников. – Мне надо занести этот отчет в кабинет Шрека. У вас есть ключ?
– Доктор Добблер, полковник Шрек очень не любит, когда кто-то входит в его кабинет в его отсутствие.
– Полковник только что сам позвонил мне с этой просьбой. Ему нужен этот доклад.
Добблер в душе поражался своей двуличности и настойчивости. Он чувствовал, как непонятная уверенность нарастает в нем с каждой секундой, ведь такой уверенности в себе у него не было с самого ареста. Охранник смущенно отвел глаза. Его самого удивила властность взгляда Добблера. Он открыл дверь и впустил его, заметив при этом:
– Я подожду вас здесь.
– Не надо, я закроюсь изнутри. Мне надо еще просмотреть кое-какие бумаги.
– Хорошо, сэр, – ответил охранник.
Добблер вошел в комнату. Странно, но он почему-то не осмеливался зажечь свет. Почему-то, как только он переступил порог, у него вдруг бешено заколотилось сердце. Доктор понимал, что он нарушил неприкосновенность комнаты Шрека, и, хотя это ему ничем не грозило, нарушение запрета приятно щекотало нервы.
Комната выглядела такой же невыразительной и строгой, как всегда. Казалось, что у работающего здесь человека нет облика. Даже на вещах лежал отпечаток строжайшего порядка и дисциплины. На стенах не было никаких картин, а на столе – ни единого листочка бумаги. Чувствовалось, что здесь обитает настоящий военный. Только в одном углу на бледно-восковом линолеуме блестел в лунном свете какой-то металлический предмет. Это был единственный элемент беспорядка в кабинете.
Добблер положил доклад на гладкую поверхность стола. Полковник не сможет его не заметить. Пора было уходить, но Добблеру очень не хотелось расставаться с новым, так возбуждающим его, чувством. Он не замечал в себе такой силы уже долгие годы. Немного оглядевшись, Добблер обратил внимание на огромный, массивный сейф. В Добблере заговорили любопытство и детская шаловливость. Сейф был точно такой же, как и у него в кабинете, но Добблер обычно не утруждал себя тем, чтобы его закрывать, как положено. У него мелькнула мысль: а что, если здесь точно такая же комбинация чисел? Быстро оглянувшись, чтобы убедиться в том, что за ним никто не наблюдает, Добблер подошел к сейфу, набрал комбинацию цифр своего кода и потянул за ручку. Ничего не произошло. Он рассмеялся. Ничего и не будет. Надо же быть таким идиотом!