Начал он с тренировки памяти. Разделив весь макет на квадраты, он пытался каждый из них в отдельности проанализировать в своем мозгу. Он работал медленно, не спеша, шаг за шагом изучая все особенности гор и долин, тщательно взвешивая все “за” и “против”, прежде чем перейти к следующему квадрату. Сидя в своем инвалидном кресле, он задумчиво рассматривал пластиковый макет, легонько постукивая пальцами по своему большому животу.
Запомнив весь макет до самых последних мелочей, так, что он даже стал ему сниться ночью, Лон приступил к выбору места и просчету линий огня. Ему нужны были определенные расстояние, высота, открытая точка обзора, солнце за спиной, никаких поперечных ветров и максимум естественной маскировки. Одно за одним проверял он выбранные им несколько мест по этим показателям, сравнивая все положительные и отрицательные стороны.
Когда Лон Скотт работал, на его лице не было никаких эмоций. Это было спокойное, безрадостное лицо типичного янки из Новой Англии, лицо человека, который звал, что такое смерть, потому что сам представлял собой наполовину труп.
Наконец, после нескольких дней серьезного изучения карты, он позвал полковника Шрека.
– Вот здесь, – сказал он. – Я выбрал это место.
Его палец коснулся точки в глубине долины, расположенной в середине гор Уошито, неподалеку от города Блу-Ай.
Шрек наклонился прочитать название под пальцем Скотта, которое уползало на другой скат гребня. “ДОЛИНА БОЛЬШОЙ СДЕЛКИ” – было написано там.
Добблер был поражен тем, как просто нашел его Суэггер. По натуре самоуверенный, он полагал, что Боб будет восхищен его подвигом, засыплет его вопросами и, вообще, очень обрадуется. Но Суэггер по-прежнему молчал, и Добблер сам стал изливать ему душу, его как прорвало. Он все говорил, говорил и никак не мог остановиться, исповедуясь Бобу во всех своих грехах, слабостях, страхах и ошибках. Даже всплакнул, радуясь в душе тому прекрасному представлению, которое сам разыграл.
Боб изучающе смотрел на него и ничего не отвечал.
– Чем я могу быть вам полезен? – приставал Добблер. – Скажите, и я все сделаю.
Боб не обратил на эту реплику никакого внимания.
– Вы мне не доверяете? – допытывался Добблер.
– Не в этом суть.
– Почему вы меня ни о чем не спрашиваете?
– Вы уже достаточно сказали. Вы сказали даже больше, чем нужно.
– Неужели вам не интересно узнать, что думает Шрек? О его отношениях с Пайном? Неужели вы не…
– Вы можете сказать мне, как их убить?
– Э-э… нет, наверное.
– Тогда вы не можете сообщить мне ничего интересного.
– Но есть еще много…
– Вам кажется, что то, что вы мне сейчас рассказали, очень важно. Но для меня вся ваша информация не играет никакой роли, потому что она не даст мне через неделю никакого преимущества. Приберегите ее для Мемфиса, он вас выслушает. А теперь оставайтесь здесь и никуда не ходите, понятно? Вы теперь превратились в еще одну проблему, которую мне придется решать.
Это было только начало. Боб отправлялся вместе со своей винтовкой неизвестно куда на несколько часов, оставляя бедного Добблера одного в закрытой хижине. Бобу не пришлось долго объяснять Добблеру, что ходить одному в этих глухих краях значит просто добровольно подвергать свою жизнь смертельной опасности.
В хижине было холодно. Добблер дрожал с утра до вечера, но, когда он подбрасывал в огонь очередную порцию дров, Боб ему строго напоминал:
– Если вы не прекратите эти штучки, я устрою вам камин в вашей собственной голове.
Делать было нечего. Время шло. Добблер испытывал ужасный дискомфорт из-за отсутствия здесь удобств цивилизации. Он был в отчаянии от того, что здесь нет туалета и туалетной бумаги, что ему все время приходится ходить в одних и тех же носках и в том же нижнем белье. Он ненавидел вонь своего собственного пота и поражался, почему это он всегда грязнее, чем Боб. Однажды вечером, когда в лесу уже почти стемнело, с шумом распахнулась входная дверь.
Добблер в ужасе вскочил, будучи в полной уверенности, что их накрыл один из рейдовых отрядов полковника. Но он ошибся. Перед ним стоял широкоплечий молодой человек с короткими светлыми волосами. На нем был помятый костюм и плащ, под которым, казалось, по меньшей мере, четыре пистолета. Выражение на его лице не сулило ничего хорошего. Наверное, это Мемфис, догадался доктор. Так оно и было. Добблер улыбнулся, стараясь понравиться новому человеку.
– А это что еще такое? – поинтересовался Ник, показывая на него.
– Говорит, что работал на Шрека. Перешел на нашу сторону, потому что, видите ли, раньше не знал, что эти люди – нацисты. Он притащил с собой видеокассету с записью их зверств.
– Вы кто такой, сэр? Вы действительно работали на Шрека? – обратился Ник к доктору.
– Меня зовут Дэвид Добблер. Я выпускник университета Брандейса и медицинского факультета Гарварда. Я практикующий психиатр, хотя несколько лет назад меня лишили этого права…
– Это тот умник, который еще в Мэриленде держал меня за подопытного кролика.
– А, вот оно что!
– Как я уже рассказывал мистеру Суэггеру, я совсем недавно обнаружил, что все операции Рэм-Дайн проводились не в национальных интересах, как мне это говорили, а в интересах жалкой группы бандитов и подлецов. Действительно, я почувствовал…
– Все это чепуха, сэр, – сказал Мемфис, у которого был особый дар полицейского моментально замечать слабости человека и уметь их максимально выгодно для себя использовать, – скорее всего, вы обнаружили нечто такое, за что Шрек, если бы узнал, наверняка бы вас убил… И наверное, он так и сделает.
– Да, он мог бы убить… У меня есть улика… Бойня…
– Улика, – фыркнул Ник, – мир полон улик!
– Это визуальное доказательство. Оно записано на видеокассете.
Боб кивнул на кассету, небрежно брошенную на камин.
– Он говорит, что там все заснято.
– Да, это так ужасно… – Добблер казался взволнованным. – Женщины, дети, все в воде… Из пулеметов… смеющиеся солдаты, их командиры – одни американцы…
– И что, Шрек тоже там есть? На кассете? – удивленно спросил Ник.
– Да. И коротышка Джек Пайн тоже. Они там все командуют. Там еще сальвадорский генерал. Это все…
Ник повернулся к Бобу:
– Кассета наверняка нам пригодится. Именно это и было мотивом убийства архиепископа. С этими данными мы можем надеяться, что вновь будет проведено расследование, и не исключено, что обнаружится еще кое-что любопытное.
Боб на секунду задумался:
– Поговори с ним сам. Узнай, что он действительно может предложить. Я пока выйду, а то вы, умники образованные, мозолите мне глаза, как пара свиней, которые в сухую погоду наконец-то нашли большую лужу.