— Мотька, что ты меня хоронишь? Я, между прочим, через год вернусь в Москву! Буду поступать в МГУ!
— Ты еще передумаешь, — вздохнула Мотька.
— Не передумаю! А ты сама-то в Голливуд не укатишь?
— Я? В Голливуд? Ты спятила, да? Я на будущий год тоже буду поступать, в театральный.
— В какой именно?
— В Щукинский, наверное. Как твоя мама.
— А почему только через год? Ты же школу окончила уже?
— А Джульетта? Я с твоей мамой и с Меркуловым советовалась. Они оба говорят, что сыграть в неполные шестнадцать Джульетту — уникальный шанс. Сейчас есть такая возможность, и ее нельзя упустить. Неизвестно ведь, что будет через год, правда?
— Правда. Только, Мотька, ты обязательно сообщи, когда будет премьера, я постараюсь приехать.
— Скажешь тоже, премьера! Мы еще и репетировать не начинали.
— Все равно!
— Сообщу, конечно, куда ж я денусь.
Мы еще посидели в кафе, а потом пошли бродить по городу. В начале седьмого мы уже были дома, и ровно в половине седьмого явилась Степанида, усталая, но довольная.
— Ну ты даешь! — воскликнула Мотька при виде сестры. — Точность — вежливость королей, в тебе, Степка, может, королевская кровь течет?
— Может, и течет, — спокойно согласилась Степанида.
— Ты что-нибудь ела? — спросила я.
— Нет.
— Отлично, сейчас пойдем обедать, а то мадам Жюли сегодня выходная.
— Куда пойдем? — полюбопытствовала усталая Степанида. — Далеко?
— Да нет, тут на соседней улице симпатичный ресторанчик есть, мы туда часто ходим с Ниночкой и с дедом.
— Да ну его, ресторанчик, — заявила вдруг Мотька, — давай лучше я сама чего-нибудь приготовлю. Честно говоря, уже сил нет куда-то идти…
Но тут я увидела, как разочарованно вытянулось лицо у Степаниды. Ей явно хотелось в ресторан.
— Нет, Мотька, мадам Жюли будет недовольна, что кто-то без нее тут готовил, и вообще это рядышком и там очень вкусно кормят. — Говоря это, я кивнула ей на Степаниду, и она все поняла.
— Ладно уж, пойдем.
Ресторанчик назывался «У Анриетты». Его хозяйка, мадам Женевьева, внучка той самой Анриетты, встретила нас весьма радушно, усадила за наш обычный столик, спросила меня про Ниночку, про деда. Степанида с большим интересом озиралась вокруг. Тем временем мадам Женевьева подала нам каждой по меню.
Мотька даже раскрывать его не стала.
— Аська, закажи на свое усмотрение.
Степанида же, наоборот, раскрыла меню.
— Степка, не придуривайся, ты же все равно ни фига не понимаешь, — засмеялась Мотька. — Пускай Аська закажет, она знает, что тут надо есть.
— Ладно, — буркнула Степанида.
— Здесь очень вкусно готовят рыбу, — сказала я.
— Что ж, рыбу так рыбу, — согласилась Мотька.
— Только я хочу с жареной картошкой! — заявила Степанида.
Мадам Женевьева приняла заказ и удалилась, ласково улыбнувшись.
— Ася, а где тут туалет? — шепотом спросила Степка.
— Вон туда иди, — показала я в глубь зала, — поднимись по лесенке, вторая дверь налево.
Она ушла.
— Ну, Мотька, что я тебе говорила? Она ужас какая самостоятельная. И вполне можно отпускать ее одну.
— Кажется, да, — кивнула Мотька. — Я просто удивляюсь, честно говоря. Ой, Ась, гляди, по-моему, вон тот мужчина в синей рубашке…
Я посмотрела в направлении ее взгляда и увидела дядю Степкиной новой подружки.
— Надо же, второй раз за день встречаемся, — засмеялась Мотька.
— Ничего удивительного, они, кажется, живут где-то близко, — припомнила я.
В самом деле это был он. За столиком рядом с ним сидел еще какой-то мужчина, и между ними явно шел серьезный разговор. Машин дядя с нахмуренным лицом слушал своего знакомого, а тот что-то как будто втолковывал ему.
— Знаешь, Аська, я вот гляжу на этих людей, — шепотом проговорила Матильда, — и что-то мне не нравится…
— Мотька! Что тебе может не нравиться?
— Почему-то мне кажется, что этот незнакомый мужик угрожает Машиному дяде.
— Печенкой чуешь? — вспомнила я любимое Мотькино выражение.
— Вот именно, печенкой!
— И какие будут предложения? — засмеялась я.
— Да какие там предложения… — разочарованно протянула Мотька. — Может, раньше я предложила бы проследить за ними или еще что-нибудь, но сейчас…
— А что сейчас? Старая стала, да?
— Не то чтобы старая, но теперь у меня Степка и я за нее отвечаю. У нее и так излишняя склонность ко всяким расследованиям.
— А ты против?
— Ну не за же! Это ведь опасно!
— Да, Матильда, ты впрямь постарела! Скоро тебе шестнадцать…
— Хорошо тебе смеяться, а я за нее отвечаю.
Но тут вернулась Степанида. Села на свое место и с любопытством огляделась вокруг. И вдруг она побледнела, да так, что у нее проступили все ее веснушки. Я поняла, что побледнела она, увидев Машиного дядю. Очень интересно!
Нам пока подали салат, маслины, разные маринованные овощи, масло и хлеб.
— Это уже можно есть? — шепотом спросила Степанида.
— Можно, можно. Проголодалась?
— Угу.
Но тут Мотька вдруг поднялась из-за стола.
— Говоришь, вторая дверь налево? — спросила она.
— Да.
Едва она отошла от стола, как я спросила:
— Степка, ты почему так побледнела, когда Машиного дядю заметила, а?
— Я? Побледнела? — прожевав, переспросила Степанида, явно пытаясь выиграть время.
— Ты, ты! Еще как побледнела! Ты о нем что-то знаешь?
— Да ты что? Что я могу о нем знать?
— Тогда, может, ты знаешь его спутника?
— Вообще первый раз вижу!
— Степка, мне врать бесполезно, могла бы уже на собственном опыте убедиться.
Она подняла голову и посмотрела мне в глаза. Взгляд был испытующим.
— Ася, я ничего не знаю, но…
— Какое «но»?
— Это долгая история, я сейчас не успею…
— Ты хочешь это скрыть от Матильды?