Детский сад, подумал я. И она всерьез считает, что хоть в чем-то превосходит мать? Правильно я ей говорил — кукла ты на ниточках…
— Отлично. Где ключи?
Она вынула из кармана увесистую связку.
— Показывай, где от подвала. (Показала. ) От второго этажа? (Показала. ) От черного хода тоже есть? (Есть. ) А это от чего?
— От сейфа в будуаре.
— Просто супер! Бросай их на пол. (Бросила. ) Теперь лезь в подвал.
— Как?!
— Змеей. Ложись на пол и ползи.
— Я не пролезу!
— Трупы пролезают, а ты нет? Могу тебя просунуть в виде трупа. Следом за мамочкой. Ну!
Девчонку трясло, но больше она не спорила, и через минуту, потеряв по пути тапки, скрылась в норке. Я закрыл за ней дверцу. Клетка захлопнулась. И я вдруг понял, как близко спасение, и я почувствовал, как к горлу подступает комок, потому что большего счастья в моей жизни еще не было, и радужные пятна обступили меня, сливаясь в танцующие фигуры… и тогда я, рванув на себе рубашку, сделал на груди длинный надрез…
Боль отрезвила. Вид собственной крови возвратил ненависть.
Бой не был закончен, так что рано сопливиться. Сколько крутых парней сгорело в шаге от заветной двери, победно вскинув руки! Я не крутой и потому воздержусь от лишних жестов…
Пристроил ампутационный нож обратно за резинку штанов, придирчиво проверив, не провалится ли. Затем подобрал ключи, пистолет, рассовал трофеи по карманам.
— Жил я, наверное, плохо, — произнес Стрептоцид. — А может, хорошо, мне потом объяснят. Рассказывать о себе трудно, поскольку придется повторяться и повторяться…
Говорил он тихо, медленно, однако вполне отчетливо. Он изо всех сил зажимал рану в груди собственной майкой, вытащенной из брюк и собранной в плотный ком. Неплохо держался парень, я его недооценил.
— Борису Борисовичу о себе расскажешь.
— Ленкиному гувернеру? Мне его жалко. Правда.
— С чего вдруг?
— А мне жалко всех умных людей, кто не подлец, даже если я не согласен с их точкой зрения на те или иные вопросы медицины. Ум — это сомнительное счастье. К уму нужна еще и подлость, чтобы добиться так называемого успеха… Лично вам я вроде бы плохого не сделал. Пока, во всяком случае.
— Пока да, — согласился я.
— Тогда, возможно, вас не затруднит вызвать «скорую», как только вы окажетесь в безопасности. Мне надо в больницу… в настоящую…
— Ничего не обещаю, — сказал я и начал восхождение по ступенькам лестницы.
Он бормотал мне вслед:
— А то с жизненными перспективами — жопа… Я, как будущий врач, это понимаю… Может, еще не полная, но одна ягодица уже вынырнула из драных штанов… А если серьезно — нет, так нет, господин Саврасов. У каждого из нас своя жопа… У одного грязная, у другого почище…
* * *
Первый этаж. Холл, дневной свет, часы на стене.
Часы…
Опять мне вспомнился сон, накрой его тьма египетская. Забыть, забыть поскорей, как я жрал тушенку; выкинуть из мозгов вкусовые ощущения, которые, к счастью, сам же и придумал… За окнами — утро. Хорошее время начинать новую жизнь.
Некоторое время я стоял возле лестницы, обдумывая, что делать дальше. Был очень заманчивый вариант: пересечь пустую гостиную, выйти в боковой коридор, открыть дверь черного хода — и все.
И ВСЕ!!!
Конец бреду…
А потом? Ну, сбегу я через заднюю дверь — без документов, без одежды, без денег. Без сил… Нужно вернуть хотя бы документы, иначе внешний мир и вправду прожует меня и выплюнет — я ничуть не преувеличивал, когда спорил сам с собой в давешнем кошмаре. Хотя бы документы. Они в сейфе у Эвглены, в будуаре. На втором этаже… Там, где Балакирев. А выход из дома (здесь, на первом) сторожил кто-то из его приятелей. Спрашивается, можно ли подниматься наверх, оставляя в тылу неизвестно кого? Исключено.
Таким образом, последовательность моих перемещений нарисовалась следующая: во-первых, прихожая, только потом — второй этаж. И далее, если все благополучно — гони лошадей, ямщик! Прочь из этого ада!
Но сначала подстрахуемся. Ключи от подвала совершенно незачем таскать с собой, не так ли?
В поисках возможного тайника придирчиво оглядел гостиную. И обнаружил на обеденном столе три контейнера — три кастрюлеобразные емкости, в которых местные живодеры хранят собачьи завтраки. Крышки были герметично закрыты. Я, отщелкнув по очереди, заглянул… Там лежали, запихнутые боком (тесноваты были кастрюльки!), человеческие головы. Специфичные головы: безносые, безухие, без щек. Глаза из глазниц вынуты, шеи спилены по самое некуда… Ба, да здесь все знакомцы! Борис Борисович, Сергей Лю, менеджер Руслан. Доброе утро, господа, кошмары не мучили?..
Это и был товар, о котором упоминала Елена, — для особого потребителя. Контейнеры, видимо, просто не донесли до кабинета и временно поставили здесь. Так-так, подумал я, быстро закипая. Собачки — они пусть и любят сырое мясо, однако твари неразумные, за них мыслят хозяева. А этот любитель экзотики, как я понял из подслушанных наверху реплик, употребляет самолично. Нас употребляет! Любовников и мужей предприимчивой Купчихи, натурщиков из ее кровавой «студии»… Новый Крамской, блин.
Крамской, кстати, в клетке жил, к тому ж он мертв, спасибо молдавским виноделам. А этот… этот…
Смотрел я на выставленные к продаже головы, и что-то мне вдруг расхотелось торопиться. Так ли уж необходимо покидать особняк до прихода столь примечательного господина? Появилось вдруг острое желание повидаться с ним.
И подумалось мне, что в иных обстоятельствах моя голова, очищенная, как кочан капусты, вполне могла лежать в таком точно контейнере, ожидая, когда чьи-то холеные руки вскроют мою черепную коробку…
Я едва не жахнул кулаком по столу. Мир заволокло красным.
К счастью, сдержался.
Спрятал ключи от подвала в одной из оконных портьер; вернее, в складке широкого, с кисточками, тряпочного держателя. Только потом пополз в сторону прихожей…
81.
Ширяй дремал.
Ширяй — это от фамилии Ширяев. Кликуха ему не нравилась, но есть на свете вещи, которые не выбирают. Дремал он на диванчике в дежурке. Двое остальных были здесь же: один расслабился в кресле, второй на стуле. Скоты! Музон врубили, чаи гоняли с крекерами и чипсами. Байки травили, мудозвоны, хотя — ясно же было сказано: кто-то постоянно должен находиться в прихожей! Скоро пойдут клиенты, а они тут… Рявкнуть, воткнуть клизму? Лень…
Ширяй на секунду приоткрыл глаза и снова закрыл.
И правда, кой хрен суетиться? Вход в дом закрыт. Если кто придет — позвонит. Как работает звонок, уже проверили. И клиент уже был — пока что один-единственный, с самого ранья, едва рассвело. Зато бачков этих блестящих вывез — почти весь свой автофургончик загрузил. Смешная была у него тачка, почти антикварный «москвич-каблук» с несуразным таким кузовом. Наверное, чтоб никто на дороге не цеплялся. Вроде того, как некоторые крутые бандюки на «копейках» ездят: мол, скромные мы. Вадим со своей девчонкой называли этого мужика «посредником», промеж себя, конечно. Посредник, так посредник. Ширяй не лез с расспросами — сами расскажут, куда денутся…