Она хотела этого человека. Хотела — получила…
Ох, помучил Виктор Антонович Елену, дал ее желанию настояться! Обожает он помучить людей, это главное развлечение его жизни. Ухмылялся в ответ, ловя ее откровенные взгляды. А она все думала и не могла придумать — как бы затащить его в будуар? Учитывая, что Вадька почти все время в доме, а визиты Неживого предугадать невозможно… Он сам все сделал. Сказал Балакиреву, что нашел для Елены проверенного доцента-медика, который будет ее натаскивать в науках, типа репетитора, и ездить к нему надо — раз в неделю. После чего посадил ее в тачку, отвез в маленькую гостиницу (здесь же, на Маросейке) и пару часов никакая сволочь не мешала их уединению.
Через неделю сказка повторилась…
Кстати, насчет повышения врачебной квалификации — хорошая мысль. Давно пора что-то подобное организовать.
…Спустя примерно час Елена подумала: катись оно все!!! Я не сломалась, нет… Но сколько еще торчать тут в коридоре, выдерживая марку и фасон?! Балакирева все равно не переупрямишь, терпи, не терпи. Парень хочет знать правду? Пусть узнает…
Она спустила одной рукой штаны и трусы. Потом взяла судно, специально им погромыхала — чтоб все слышали, — и начала пристраиваться, шепотом матерясь…
* * *
…Если Неживой и Елена вошли в палату самостоятельно, то Саврасова внес Илья. Ходить на протезах урод еще не мог; да что там ходить — просто стоять, и то проблема. Тренироваться ему было и тренироваться. Да Винчи деловито вошел следом и уселся на пол, принюхиваясь.
Илья, кстати, на бывшего своего соперника зла не держал. Во-первых, Саврасов теперь — хозяин, пусть и формальный, во-вторых, убогий, как ни крути, и в главных — по линии урологии серьезных проблем у Ильи не возникло. Да, калека его в тот день здорово промеж ног приложил, но гематома и отек уже спали, половая функция оказалась не нарушена… чего еще желать от жизни?
Неживой громогласно объявил:
— Ну что, граждане подонки, педофилы, животные! Кто желает поработать на благо родины?
Граждане педофилы заныли на два голоса:
— Господа, это недоразумение, я думал, у девочки беда стряслась…
— Я готов возместить, так сказать, моральный и, если надо, материальный ущерб…
Третий из пациентов выждал паузу и произнес:
— Огласите, пожалуйста, весь список.
С великолепным презрением, как пишут в суровых мужских романах.
Повисло пугливое молчание. Винч деликатно чихнул: не нравились ему здешние запахи.
— С него и начнешь, с весельчака, — указал Неживой на третьего. — Тебе повезло, мужик, вечером полетишь в Швейцарию.
— У меня ни паспорта, ни визы, — растерялся пациент, который, ясен пень, ничего понял.
— А ты по частям полетишь, для такого груза паспорт не нужен.
Илья угодливо захихикал.
— Когда начинать? — спросила Елена.
— Да вот событие торжественное отметим… Балакирев твой где шляется?
— К матери уехал, — она посмотрела на часы. — Скоро должен вернуться.
— Как вернется, встанете за верстак. А пока — за стол, за стол!
Спустились обратно. В гостиной все было готово: повариха суетилась, обед на три персоны томился на кухне. Илья усадил Саврасова в коляску и отвалил к себе на пост.
«И их осталось трое…» Не считая собаки, конечно.
— Разноси, — махнул Неживой поварихе.
— Интересно, — сказал Саврасов, — зачем вы заставили меня сопровождать вас в этой странной ревизии?
— Без тебя никак, ты же тут хозяин. Пока.
— С удовольствием подарю эту привилегию кому угодно. Кроме нее, правда, — он кивнул на Елену и шаловливо ей подмигнул.
— Шутка дебила, — ровно сказала она, не отводя глаз.
— Подстраиваюсь под уровень собеседника.
Несколько секунд мужчина и девушка мерялись взглядами.
— Эй, эй, — позвал Неживой. — Брэк.
Расселись.
— И все-таки, зачем? — настойчиво спросил Саврасов.
Неживой придирчиво обнюхивал салат с бужениной, поэтому ответил не сразу.
— Пора тебе начинать с живыми людьми общаться, а не только с людскими остатками.
— Разве мы не договорились обо всем? Я согласен быть зиц-председателем, согласен быть истопником и мусорщиком, но живодера вы из меня не сделаете.
— Да что за слова такие! — притворно рассердился Неживой. — Здесь все хорошие люди, где ты нашел живодеров? Ладно, выпьемте за успех предприятия, — он быстро разлил по рюмкам коньяк. — Символически, по капельке. За Швейцарию!
Под зорким взглядом Виктора Антоновича выпили все трое. Да и как не выпить за Швейцарию, ежели эта страна банкиров и либералов, вслед за Британией, пожелала импортировать продукцию «Фермы-2»! Иначе говоря, Неживой организовал новый, второй по счету канал сбыта, неподконтрольный никому, кроме самого Неживого. И вправду — торжество.
Затем выпили еще по капельке — за США. Кроме старушки Европы появились ходы на американский рынок, занятый ныне исключительно мексиканцами и колумбийцами. И демократам, и республиканцам пришелся по душе такой вариант российского импорта. Мировая элита в этом смысле ничем не отличается от российской, разве что платить готова больше. Так что Америка — это настоящий размах, настоящие деньги. Если срастется — вот тогда будет праздник…
Под коньяк салат исчез мгновенно.
— Вы меня обманываете, — объявил Неживой, пододвигая к себе рыбную солянку. — Вы оба. С Еленой разберемся чуть позже, оттолкнувшись от тебя, как от трамплина, — он указал на Саврасова ложкой. — Два месяца ты здесь живешь, скоро Новый год встретишь в семейном кругу, и ни разу меня не спросил, почему я в свое время отпустил людоеда? А ведь ты очень умен и хорошо меня изучил. Ты знаешь, что я ничего не делаю, если ничего с этого не получу. Живешь в подвале, где испарениями Крамского все пропитано… Почему не спрашиваешь? Наверное, голова занята другими вопросами. Вывод напрашивается: что-то ты, кузнец, замышляешь.
— О, кстати, давно хотел спросить, — живо откликнулся Саврасов. — Почему вы в свое время отпустили Крамского?
— А зачем мне было его сдавать? Эвглена попросила, чтоб я не трогал ее учителя, что я и сделал. Если женщина ведет себя правильно, я всегда пойду ей навстречу. К тому же Крамской свою свободу купил, а не даром получил. Отдал мне квартиру, точнее, продал за один доллар. Знайте, вы оба! Если Неживой с кем договорился и условия договора другой стороной выполняются, он… то есть я, поступает соответственно. Договор — это святое.
— «Святое»… — Саврасов хмыкнул. — В вашем лексиконе есть это слово?.. И что было после того, как вы оставили ту парочку в покое?
— Ну, Крамской переехал к Эвглене… Тем более, от ее родителей они уже успели избавиться. Потом, правда, опять ему пришлось бежать. Стал бомжом, но тут уж — по собственной глупости…